Men are more ready to repay an injury than a benefit, because gratitude is a burden and revenge a pleasure.
Автор оригинала: Athey
Оригинал: www.fanfiction.net/s/8149841/1/Again-and-Again
Основные персонажи: Северус Снейп, Драко Малфой, Гарри Поттер, Люциус Малфой, Том Марволо Риддл
Пэйринг: Гарри Поттер/Том Риддл, Драко Малфой/Гарри Поттер(односторонний)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Джен, Слэш (яой), Фэнтези, Философия, AU
Предупреждения: OOC
Размер: Макси
Статус: в процессе
Саммари: Гарри Поттер исчезает с порога дома Дурслей. Дамблдор не может его найти. Мальчик объявляется только перед своим первым годом обучения. Он холодный и равнодушный ребенок. Гений, распределенный на Слизерин и вызвавший множество вопросов, на которые никто не смог найти ответы.
Глава 11
***
Северус Снейп плавно взмахнул волшебной палочкой над медленно закипающим котлом, стоящим перед ним на рабочем столе, и установил чары контроля и таймера, которые известят его, когда придет время для следующего этапа варки. К счастью, оно точно не наступит раньше следующего утра, так что у мужчины осталось время на отдых этим вечером.
Профессор находился в подвале своего дома в Паучьем Тупике в Коукворте, большом индустриальном, но увядающем городе на севере Англии. Откровенно говоря, Северус ненавидел этот дом и все связанные с ним несчастливые воспоминания, но это было место, где он мог спокойно работать и проводить время, когда не находился в школе, которая заменяла ему дом большую часть года.
Стояло начало августа, и оставалось лишь три недели до возвращения Снейпа в Хогвартс, где ему снова придется вернуться к своим обязанностям декана и присматривать за четвертой частью всех учащихся. Конечно, он прибудет в замок раньше, за неделю до начала учебного года, чтобы подготовить все необходимое для занятий, а также убедиться, что спальни и гостиная общежития подготовлены к возвращению учеников. Но в целом в период летних каникул Северус старался держаться от школы как можно дальше.
Профессор считал, что заслуживает отдых, как никто другой, учитывая, через что ему приходится проходить в остальное время года. Конечно, этим летом он не был полностью предоставлен сам себе, как ему бы того хотелось. Дамблдор понемногу становился все более активным, хотя на что была направлена эта активность, Северус решительно не понимал, поскольку от Темного Лорда пока не было ни слуху ни духу.
За лето старик пару раз созывал собрания своей «старой гвардии», хотя эти встречи носили скорее неформальный характер. Ничего конкретного предпринимать никто не собирался, однако Альбус все же настоял на присутствии Снейпа, чтобы тот мог поделиться своей «инсайдерской» информацией. Северусу в очередной раз пришлось повторить, что его не призывали; что он не слышал ни слова о том, чтобы призывали кого-то еще; что он не слышал даже слухов о возвращении Темного Лорда.
Но особенно сильно он разозлился, когда проклятая Эммелина Вэнс попросила его продемонстрировать Темную Метку, чтобы все смогли увидеть, что та снова потемнела. Что за наглость!
Самым никчемным во всех этих собраниях было место, где они проводились. В состав группы теперь входил Сириус Блэк, который, конечно же, на правах свободного человека имел доступ ко всем богатствам семьи и фамильному поместью. Посчитав, что дом, в котором он провел детство, не обладает большой ценностью, Блэк отдал его практически в полное распоряжение Дамблдора и позволил использовать в качестве штаб-квартиры Ордена.
Дом представлял собой самый настоящий гадюшник. Северус никогда не жаловал свое родное жилище, где прошло его детство, считая его жалкой дырой, но оно даже близко не походило на это старое, разваливающееся и наполненное паразитами здание. Профессор старался держаться от этого дома как можно дальше и все собрания покидал настолько быстро, насколько возможно. Он также охотно держался как можно дальше и от самого Блэка. Ему хватало того, что приходилось преподавать в одной школе вместе с Люпиным, но оборотня, по крайней мере, можно было выносить.
Северус знал, что Поттер сыграл определенную роль в оправдании мерзавца Блэка, и порой желал придушить этого молокососа за то, что ему приходилось теперь видеться с мерзкой дворнягой. Хотя с другой стороны он был рад, что дементоры покинули территорию школы, а беспорядки в Министерстве, порожденные инцидентом с Блэком, и вовсе счел забавными.
Снейп покидал лабораторию и как раз подошел к узкому лестничному пролету, скрывавшемуся за книжным шкафом, когда неожиданная острая вспышка боли пронзила его левое предплечье, и он был вынужден опереться плечом о стену, чтобы не упасть на колени прямо перед ступенями. Его разуму потребовалось лишь одно мгновение, чтобы полностью осознать, что происходит.
Его призывали.
Мужчина застыл от шока и простоял, не шевелясь, еще несколько секунд, прежде чем мысленно отчитал сам себя и резко выпрямился. Он быстро поднялся по лестнице, плотно закрыв за собой дверь, и, свернув за угол, поднялся по ступеням, ведущим к спальне. Там Снейп торопливо подошел к платяному шкафу, в задней стене которого имелось секретное отделение, и, сняв защитные чары, заглянул туда и вытащил наружу старый комплект гладких черных мантий, вместе с хранившейся с ними белой маской. Он взял вещи своей подрагивающей рукой и на мгновение с недоверием уставился на них, прежде чем закрыл глаза и загнал все свое беспокойство и волнение за непробиваемые окклюментные щиты, после чего прошел в центр комнаты, чтобы переодеться.
Призыв сопровождался осознанием того, куда следует аппарировать, поэтому Снейп, облачившись в соответствующее одеяние, закрыл глаза, сжал в руках свою волшебную палочку и сосредоточился на пункте назначения, которого полагалось достичь, следуя за магией Темной Метки. Начав быстро вращаться вокруг себя, мужчина исчез с громким хлопком.
Секунду спустя он очутился в довольно роскошном парадном зале какого-то древнего поместья… возможно, даже замка. Старинные гобелены, развешенные на каменных стенах, больше склоняли Северуса в сторону версии с замком. Внезапно рядом раздался еще один хлопок, и профессор обернулся посмотреть, кто появился позади него. Прибывший мужчина также был одет в черную мантию и белую черепообразную маску, но его капюшон не был поднят, а потому не составило никакого труда опознать его по волосам. Это был Люциус Малфой.
Северус чуть склонил голову в приветствии, и Малфой ответил ему тем же. Далее взгляд мужчины переместился на собственное предплечье, вокруг которого он ощутил легкое покалывание магии, после чего на него снизошло понимание, что им полагается собраться в комнате, расположенной в конце коридора, который простирался прямо перед ними. Люциус также перевел взгляд на коридор, а потому Снейп догадался, что он тоже получил данное распоряжение. Не говоря ни слова, двое мужчин двинулись к предполагаемому месту сбора. Еще два хлопка, раздавшиеся позади них почти одновременно, известили их о том, что прибыл кто-то еще.
Северус на ходу оглянулся через плечо и увидел две фигуры, облаченные в черные мантии и маски, но разглядеть, кто именно это был, уже не сумел. Он ускорил шаг, сосредоточившись на текущей цели, и через пару мгновений услышал, как новоприбывшие также зашагали по коридору, а в отдалении раздался очередной хлопок аппарации. Пройдя через пару открытых двойных дверей, Люциус и Северус вошли в огромный зал без какой-либо мебели и гобеленов, с голыми каменными стенами, украшенными лишь тусклыми подсвечниками, свечи в которых горели зловещим зеленым пламенем.
В комнате уже находились двое волшебников в мантиях и масках, явно испытывающие сильное волнение и тревогу. Судя по телосложению одного из них, Снейп мог уверенно заявить, что перед ним стоял Кайус Гойл. У второго, чей капюшон был опущен, виднелись коротко стриженные светлые волосы, что заставляло предположить, что этим волшебником был Торфин Роули.
Мгновением позже в комнату вошли еще три человека, аппарировавшие вслед за Северусом и Люциусом, так что теперь в центре комнаты стояли и осторожно осматривались уже восемь магов. В отдалении раздались новые хлопки, и спустя десять минут в зале образовалась группа из пятнадцати Пожирателей, однако ни единого признака появления Темного Лорда замечено не было. Личности большинства присутствовавших Снейп разгадал, в их числе были Уолден Макнейр, Эйвери, Гиббон и Джагсон.
Некоторые осмеливались обмениваться тихими шепотками друг с другом, но большинство хранили молчание. Однако тишина мгновенно накрыла комнату, как только в дальней ее части открылась дверь, и в помещение вошел… Барти Крауч — младший? Снейп был твердо уверен, что его заключили в Азкабан вместе с супругами Лестрейндж. Вроде бы он слышал, что парень умер там…
Крауч придерживал дверь открытой, низко склонившись при этом. Но еще до того, как кто-то вошел, концентрация магии в комнате резко возросла, став плотной, почти осязаемой, покалывающей кожу, и Снейп, чувствуя чье-то приближение, невольно втянул воздух. В то же мгновение в дверях возникла высокая фигура с царственной поступью, полностью облаченная в длинную черную струящуюся мантию с высоким заостренным капюшоном, скрывавшим лицо владельца в тени.
Было совершенно очевидно, что данный волшебник использовал какое-то заклятье для сокрытия своей внешности, так как черты его лица казались неясными и размытыми. Слабый свет коснулся нижней части лица фигуры, и Северус сумел увидеть довольную ухмылку, украшавшую губы мужчины. А слабое красное свечение, которое, казалось, испускали глаза волшебника, вызвало волну дрожи по позвоночнику.
Собравшиеся маги, не медля ни секунды, опустились на колени и склонили головы к полу, поскольку у них не осталось ни единого сомнения, что перед ними стоял Темный Лорд. Концентрация магии в воздухе, мощь, которую источал мужчина, и то, как воздух протекал вокруг него и искажался, производило впечатление, будто сами силы природы склонялись перед ним. И словно бы этого было недостаточно, Темная Метка на руке Северуса также отреагировала на присутствие волшебника.
Но, что удивительно, боли при этом не ощущалось. Совсем. Скорее это походило на ощущения опьянения — настолько могущественным был мужчина, стоящий сейчас перед Снейпом. Магия Темного Лорда, казалось, растекалась по комнате, касаясь всего и всех. И ощущалась, по мнению Северуса, куда сильнее, чем раньше. Возможно, память просто подводила его, или же Темный Лорд действительно стал еще более могущественным?
Волдеморт встал во главе собравшихся людей, стоящих перед ним на коленях, и довольная ухмылка расползлась по его губам. Как же он скучал по этому. И вот он снова обрел свою власть. Только теперь, когда безумие оставило его, он сумеет в должной мере насладиться ею.
— Мои дорогие, верные последователи, — начал Риддл низким, почти саркастическим тоном, и, приподняв голову, оглядел склонившихся волшебников. — Прошло много, очень много, времени с нашего последнего собрания, не правда ли? Поднимитесь, я хочу, чтобы вы взглянули на меня, — велел он, и все тотчас послушались. Однако полностью никто не поднялся: теперь собравшиеся маги стояли, склонив лишь одно колено, но подняли головы и смотрели в лицо своему повелителю.
— Милорд! Прошу, простите нас! — внезапно закричал Эйвери и бросился вперед, распластавшись в ногах у мужчины.
Волдеморт презрительно усмехнулся и, чуть выступив вперед, надавил обнаженной ступней, показавшейся из-за его тяжелой черной мантии, на голову мужчины, склоняя ее в сторону и вынуждая Эйвери прижаться щекой к холодному каменному полу.
— Простить? — повторил Риддл жутким, замогильным шепотом. — Вы просите прощения за то, что все эти годы прожили в комфорте и уюте, свободные от всех обвинений, в то время как я провел их в образе бесплотного духа? У вас совсем нет веры в вашего повелителя? Вы действительно поверили, что я был побежден? Я? Кто прошел по пути к бессмертию дальше, чем кто бы то ни было?
Головы присутствующих снова опустились, а Эйвери продолжал хныкать и шептать: «Простите меня» снова и снова, хотя его речь выходила искаженной, поскольку его лицо все еще было впечатано в пол.
Волдеморт убрал свою ступню, вновь спрятав ее под мантией, и отступил от мужчины на два шага, прежде чем снова обратил свой взор на группу волшебников и окинул их надменным, холодным взглядом.
— И все же, несмотря на прошедшие годы, вы вернулись ко мне, не дав повода для волнения. За это… я проявлю снисхождение. Вы могли отказаться прийти ко мне. Некоторые так и поступили. Конечно, те, кто оказался достаточно глуп, чтобы попытаться сбежать, сильно пожалеют о своей ошибке… — мужчина умолк, и садистская усмешка расцвела на его губах.
— Многое изменилось за эти годы, — продолжил он, — вы все стали старше, мудрее, я надеюсь, а некоторые из вас стали весьма весомыми фигурами в обществе благодаря приложенным усилиям. Многие из вас провели эти годы в постоянной борьбе, несмотря на плачевное положение дел в Министерстве, воцарившееся после моего падения. За это и за вашу продолжающуюся службу вы будете вознаграждены. Достигнутые вами позиции и сплетенные вами интриги послужат основанием для наших дальнейших попыток вновь вернуть магический мир Британии к его былой славе. Мы восстановим свое право свободно практиковать магию, без угнетения со стороны некомпетентных, продажных политиков, предпочитающих угождать маггловскому правительству в их нелепых требованиях, основанных на невежестве и страхе.
— Мы вернем магическую Британию, но на этот раз мы поступим так, как я собирался поступить изначально, много лет назад, до того, как сбился с пути. Видите ли, многие вещи изменились за эти годы, не последней из них стал… я сам. Я был побежден в ночь Самайна в 1980 году не потому, что Гарри Поттер обладал какой-то особенной, мистической силой противостоять злу, а из-за своих собственных ошибок. Моя гордыня и мое безумие привели к тому, что я начал искать силы неверными путями. Я отбросил все свои методы и потерял все свои цели задолго до инцидента с Поттерами, но именно той ночью все совершенные мной ошибки выстроились в единую цепочку несчастливых случайностей, и именно моя собственная сила стала тем, что уничтожило мое тело. Мальчик ничего не привнес в мою погибель, — Темный Лорд прервался и окинул взглядом своих Пожирателей, которые сосредоточенно внимали каждому его слову.
— Гарри Поттер, однако, сыграл свою роль в моем возвращении и, что наиболее важно, в возвращении моего разума и могущества, — произнес Волдеморт, и легкая ухмылка изогнула его губы, когда он увидел шокированные взгляды и приоткрывшиеся от удивления рты у своих последователей. — Этим он заслужил мое прощение за то, что был вовлечен в инцидент, приведший к моей временной кончине в 1980 году. Мальчик находится под моей исключительной защитой, и любой, кто осмелится прикоснуться к нему хоть пальцем, познает мой гнев, — прошипел он угрожающе, окинув толпу волшебников пристальным взглядом.
Волдеморт вновь замолчал и стал внимательно приглядываться к своим последователям.
— Люциус, — прошипел он мгновение спустя, и Малфой тут же выпрямился и подобрался, видя, что все внимание сосредоточилось на нем. — Тринадцать лет назад я доверил тебе предмет, который сам создал. Я рассказал тебе план, разработанный ранее специально для него. План, согласно которому, когда наступит подходящий момент, тебе необходимо тайно пронести этот предмет в Хогвартс, используя кого-то из учеников — предпочтительно первокурсника. Доверчивого и наивного, который не стал бы задумываться о сущности предмета, если бы тот начал проявлять себя необычным образом. Я поведал тебе, что это позволит открыть Тайную комнату, приведет к смерти магглорожденных и даст возможность сместить Дамблдора с позиции директора за его неспособность защитить учеников. Верно? — равнодушно поинтересовался Риддл.
Глаза Люциуса широко распахнулись, и Северус, стоящий рядом с ним, мог с уверенностью сказать, что тот вспотел от напряжения. Что бы ни подразумевалось под всем этим, было очевидно, что Люциус взволнован до предела.
— Да, милорд, — прохрипел Малфой.
— Скажи мне, Люциус… где этот предмет сейчас? — спросил Волдеморт тихим, угрожающим тоном.
Люциус, приоткрыв рот на мгновение, тяжело сглотнул.
— Я… я не знаю, милорд.
— Ты попытался сбыть его Боргину после того, как на твой дом был совершен рейд с целью поиска темных артефактов, — презрительно усмехнулся Темный Лорд, а глаза Люциуса распахнулись еще шире — мужчина был явно поражен осведомленностью своего повелителя. — Но тот не взял его, не правда ли? Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что эта вещь принадлежала мне.
— Я… Он… да, милорд, — признал Люциус, склонив голову. — Отдельные группировки в Министерстве никогда не забывали о моей связи с Вами, милорд, и последние годы были особенно настойчивы в своих попытках создавать препятствия моей деятельности в Визенгамоте и Палате Лордов.
— Что ты сделал с предметом, Люциус? — спросил Волдеморт с ледяной интонацией.
— Я… я подкинул его первокурснице, которая впоследствии была распределена на Гриффиндор. Я счел, что девочка окажется достаточно наивной и легко поддающейся чужому влиянию, а потому не станет интересоваться природой предмета и возьмет его с собой в Хогвартс. Ее отец, один из моих противников в Министерстве, на тот момент работал над законопроектом, который мог перечеркнуть тот значительный прогресс, которого я добился за прошедшие годы. Данный законопроект спонсировал Дамблдор, так что он начинал набирать популярность в Визенгамоте. Я надеялся, что, согласно плану, и отец девочки, и Дамблдор оба будут в итоге дискредитированы. Я сделал это ради общего дела, милорд, — признал Люциус, и его тон при этом почти приблизился к мольбе. Почти — ведь Малфои были выше подобного.
Волдеморт хмыкнул в ответ и, медленно подойдя к Люциусу, который вновь низко склонился, встал прямо перед ним.
— Да…и это единственная причина, по которой я решил не наказывать тебя за твои действия. Знай, Люциус, если я оставляю тебе вещь и приказываю защищать ее до тех пор, пока я не скажу иначе, я ожидаю, что ты будешь защищать эту вещь, — гневно прошипел Темный Лорд, смотря сверху вниз на смиренно склонившегося мужчину перед собой. — Хочешь узнать, что случилось с предметом, Люциус? — спросил он, и было очевидно, что ответ «нет» не принимался.
Малфой медленно поднял голову и вопросительно взглянул на Темного Лорда.
— Гарри Поттер перехватил его. Ты должен быть благодарен, Люциус. Очень благодарен, на самом деле. Мальчик фактически спас тебе жизнь. Если бы с означенным предметом что-нибудь случилось, ты бы не пережил всю силу моего гнева, — ответил он низким яростным шипением.
Губы Люциуса приоткрылись от шока.
— Поттер не просто забрал данную вещь, он защитил ее и вернул мне позднее в том же году. Северус, ты ведь близок с Поттером, не так ли? —задал вопрос Волдеморт, и Северус едва не вздрогнул от того, что к нему столь внезапно обратились.
— Я полагаю, можно сказать и так, милорд, — согласился Снейп.
— Ты ведь декан его факультета? Его любимый профессор, — продолжил Риддл, и легкая усмешка коснулась его губ. — Ты даже покрывал его позапрошлой весной, когда он покидал территорию школы, чтобы прийти ко мне, не так ли?
— Все верно, милорд, — ровно ответил Северус.
— Поттер заставил тебя подписать договор о неразглашении, — вновь заговорил Волдеморт, все еще ухмыляясь. — Умный молодой человек, не правда ли? Ты не можешь выдать ничего из сказанного им кому-либо еще, благодаря принятым им мерам предосторожности. Но ты не связан подобным ограничением сейчас. Могу ли я на самом деле верить, что ты не побежишь к Дамблдору и не расскажешь старику о моем возвращении?
Северус покорно опустил голову.
— Моя преданность принадлежит вам, милорд. Почти полтора года прошло с тех пор, как я узнал о лояльности Поттера и его целях, но не все, что я узнал из наблюдений за мальчиком, защищено контрактом, который он вынудил меня подписать. Всегда существуют лазейки, милорд, и я, разумеется, был вполне способен ими воспользоваться и получить выгоду. У меня имелись возможности слить информацию Дамблдору или подбросить ему определенные подсказки, но я этого не сделал. И не сделаю. Я предан только вам, милорд.
Волдеморт задумчиво рассматривал его пару мгновений.
— Время покажет, — прошептал он и снова переключил внимание на всю группу Пожирателей в целом. — Я уверен, что некоторые из вас уже догадались, что я обрел телесную оболочку более года назад, и тем не менее прождал до сего дня, прежде чем призвал вас. Я не провел это время в праздности, уверяю вас. Я строил планы и подготавливал фундамент для нашей будущей работы. И теперь…вы поможете мне.
***
— Ты знал, что он вернулся! — осуждающе прошипел Люциус, и Северус устало вздохнул, проходя мимо своего старого друга в его кабинет и занимая одно из мест у камина. Малфой сердито смотрел на него пару секунд, после чего с раздражением занял другое кресло. Он взмахнул палочкой, и шкаф на другой стороне комнаты открылся, и оттуда выплыли два бокала и бутылка виски.
— Как давно?
— Мне сложно сказать, Люциус. Разве ты не слышал, что говорил Темный Лорд? Поттер заключил со мной договор о неразглашении, и тот был очень хорошо составлен. Наказание за его нарушение гораздо суровее, чем в том, что подписал твой сын, — резко произнес Северус с оттенком горечи, принимая один из бокалов, пока Люциус тем временем наполнял его янтарной жидкостью.
— Чертов Поттер, — прорычал блондин, хотя прозвучало это скорее разочарованно, чем сердито. Малфой отпил из своего бокала и задумчиво смотрел на виски в течение нескольких мгновений. — Я никак не могу раскусить этого мальчишку. Не улавливаю смысла в его поступках.
Северус позволил себе слегка фыркнуть, прежде чем спрятал лицо за собственным бокалом, делая маленький глоток.
— Даже не утруждай себя попытками, Люциус. Ты никогда не догадаешься о правде.
— Но ты знаешь ее?
— Я знаю достаточно, о чем желал бы не знать, — ответил Северус, взглянув на блондина.
— Я не верю в это. Ты никогда не предпочел бы не знать.
Северус откинулся назад в своем кресле и неопределенно пожал плечами.
— Возможно.
Оба мужчины умолкли на несколько минут. Прошло много времени с тех пор, как они вдвоем выпивали вот так. Северус ни за что не признался бы, но, наверное, ему этого не хватало.
— Я просто не могу поверить, что Поттер контактировал с Темным Лордом все это время… — задумчиво прошептал Люциус, недоверчиво покачивая головой. — Он, конечно, рассказал кое-что во время своего пребывания здесь в прошлом году…но это было не тем, что я предвидел.
— Что именно? — поинтересовался Северус.
— Поттер поведал, что причина, по которой Дамблдор отказывался раскрыть Министерству его местонахождение в течение всех этих лет, заключалась не в обеспечении безопасности мальчишки, а в том, что старик в действительности потерял его, после того как оставил на пороге дома выбранных опекунов. Однако когда я спрашивал Поттера, куда он отправился, мальчик держал рот на замке. По факту, практически все вопросы, которые я задавал ему, он оставлял без ответа, — пояснил Малфой, явно раздраженный. — Еще больше меня взбесил тот факт, что он явно веселился, видя, как злило меня его молчание.
Северус фыркнул.
— Похоже на него, — пробормотал он.
— Единственными продуктивными беседами, которые у нас состоялись, стали дискуссии о политике и его писательской деятельности. Должен признать, что я все еще потрясен его умом. Я бы ни за что не поверил, что имею дело с подростком, если бы не смотрел в тот момент прямо на него… — он замолчал и пробуравил взглядом Северуса. — Он ведь действительно Гарри Поттер, правда?
Северус приподнял одну бровь.
— Да, Люциус. Он действительно Поттер.
Малфой, казалось, немного успокоился.
— Что ж, полагаю, одной теорией теперь меньше.
— О чем же ты подумал? Что это на самом деле кто-то другой, выдающий себя за Гарри Поттера? — спросил Снейп со смесью веселья и недоверия.
— Он не производит впечатления тринадцатилетнего мальчика. За всеми его идеями и сочинениями явно стоит солидный жизненный опыт. Он знает слишком много. И не только из книг. Я готов поклясться, что у него есть реальный практический политический опыт. Он понимает, как работает система, будто сам являлся когда-то ее частью. Даже если тот, кто вырастил его, был хорошо обо всем осведомлен, это не та информация, которую можно передать и разъяснить столь тщательно. Скорее, сам Гарри Поттер представляет собой нечто большее. Я все же упускаю некий кусочек этой головоломки… — умолкнул Люциус, глядя на пламя, и морщинка недовольства прочертила его лоб.
Северус вздохнул и покачал головой.
— Не терзай себя этим, Люциус. Если Поттер не решит рассказать тебе правду, ты никогда не догадаешься, а я неспособен открыть ее тебе.
— Как думаешь, Темный Лорд знает?
— Я уверен, что Темный Лорд знает о Поттере куда больше, чем я.
***
Я твердо убежден, что можно создать республику, которая продержится долгое время, придав ей такой же внутренний строй, какой был в Спарте или в Венеции; расположив ее в укрепленном месте и наделив такой силой, чтобы никто не помышлял о том, чтобы захватить ее или уничтожить с помощью внезапного нападения; а, с другой стороны, не делать ее слишком могущественной, дабы она внушала страх своим соседям. В таком случае она сможет наслаждаться своим строем в течение долгого времени. Ведь войну с тем или иным государством начинают по двум причинам: его желают покорить или бояться быть покоренным им.
Никколо Макиавелли.
***
Гарри попрощался с Францией и вернулся в Хогвартс на своей четвертый год обучения Волшебству и Магии. Лето прошло потрясающе. Он получил море удовольствия, уклоняясь от всех своих обязательств и не делая практически ничего в течение двух с половиной месяцев.
Йорми все лето наслаждался теплой погодой и частенько выползал полежать на песке, в то время как Гарри, лежа в шезлонге, читал или дремал. Поттер даже ничего не писал в своих книгах, предпочитая вместо этого проводить время в праздности, максимально возможной для человека. Но каникулы завершились, и теперь он обязан был вернуться к реальности.
В начале семестра прояснились некоторые вещи, о которых он уже частично догадывался. Ремус Люпин вновь занял должность преподавателя ЗОТИ, а Турнир Трех Волшебников проводить не стали, чему Гарри очень обрадовался, и что стало весьма неожиданным благоприятным последствием от его вмешательства в дело Петтигрю и Сириуса.
После волны скандалов, последовавших из-за инцидента с Блэком и прочими волшебниками, брошенными в тюрьму без суда и следствия, Крауча-старшего вынудили уйти в отставку и рано выйти на пенсию. Во всех предыдущих жизнях Гарри именно Бартемиус Крауч — старший являлся ключевой фигурой, ратующей за возобновление проведения Турнира Трех Волшебников, и, главным образом, именно приложенные им усилия обеспечивали все необходимое для подготовки Турнира. Не стало Крауча — не стало и Турнира. Несомненно, Крауч уже работал над Турниром более года и пытался создать условия для его проведения, надеясь, вероятно, с его помощью привлечь к себе внимание общества и стать более заметной фигурой на политической арене. Но как только разыгрался скандал — его уволили, и все его старания сошли на нет, а потому — никакого Турнира.
Не то чтобы Гарри позволил снова втянуть себя в соревнование, в любом случае. Его вовлекли в Турнир в первой жизни, и он сам охотно поучаствовал в нем в третьей жизни, когда тот являлся частью реализуемой им «стратегии». Но с тех пор он больше ни разу не принимал участия. В этой его жизни Турнир не состоялся, и Гарри чувствовал себя вполне удовлетворенным.
Летом Поттер не общался с Волдемортом дважды в месяц, как в остальное время года, а потому на первой неделе по возвращении в школу, используя один из парных дневников, поинтересовался у мужчины, желает ли тот продолжать их переписку в режиме реального времени, и какое время будет для него наиболее удобным.
Волдеморт написал в ответ в тот же вечер: да, он желал продолжать, а время было назначено на одиннадцать вечера каждое второе воскресенье.
Хотя за лето у Гарри и Темного Лорда не состоялось ни одной беседы в режиме реального времени, они все равно списывались друг с другом время от времени, и Гарри в итоге утолил свое любопытство касательно проклятья на должности преподавателя ЗОТИ. Волдеморт сообщил, что оно определенно не исчезло, а просто перешло в дремлющее состояние, с тех пор как он вернулся, так как он не делал на нем какой-либо акцент в данный момент. Риддл сказал, что может легко восстановить проклятье, но Гарри попросил не делать этого, пока он не закончит Хогвартс, заявив, что раз уж он вынужден снова терпеть школьные годы, то предпочитает во время своего обучения хотя бы не иметь дело с совершенно некомпетентными учителями.
Волдеморта это мало волновало в данный момент, поэтому он оставил проклятье нетронутым.
Через их короткий обмен сообщениями летом Гарри также узнал, что Темный Лорд наконец призвал своих старых последователей, хотя этот был лишь мельком упомянутый факт, и Гарри до сих пор не знал никаких деталей. Лишь в течение их первого разговора в реальном времени на второй неделе после начала учебного года, Гарри узнал некоторые подробности. А именно, что Пожиратели Смерти были осведомлены о его участии в возвращении Волдеморта, получили строгий приказ держать эту информацию в секрете, а также воздержаться от причинения Гарри какого-либо вреда. В противном случае их ожидало весьма болезненное наказание и вероятная смерть. По факту, мужчина пошел еще дальше, обязав своих последователей помогать Поттеру и оказывать ему поддержку, если они окажутся поблизости, когда он будет испытывать серьезные трудности или находиться в опасности.
Гарри не вполне сознавал, что чувствовал по этому поводу. Он знал, что не должен удивляться тому, что Волдеморт предпринял шаги по обеспечению безопасности своего единственного оставшегося крестража, но все же был поражен, что тот счел необходимым проинформировать своих подчиненных о лояльности Гарри в целом. Тем не менее, он не считал, что, если правда станет известна другой стороне, это создаст в реальности большую проблему. По существу, в этот момент у него просто не останется другого выбора, кроме как покинуть Хогвартс, и Гарри не думал об этом, как о чем-то ужасном. Поттер продолжал притворяться «светлым», потому что это было легко. Он не любил излишне усложнять вещи, если только они сами не усложняли себя.
Как бы то ни было, Волдеморт пребывал в уверенности, что поводов для волнения нет. Он не держал своих подчиненных под действием сурового контракта, но они носили на руках Метку с его магией, хранившую в себе страховку, которая помешала бы любому из них открыто предать своего Лорда. Гарри не был полностью уверен, что Риддл имел в виду, особенно учитывая тот факт, что во многих его прежних жизнях, Снейп по факту довольно последовательно предавал мужчину. Но спорить не стал, так как не считал эту тему особо значимой на тот момент.
Кроме того, что Волдеморт поведал Пожирателям Смерти, что Поттер был на его стороне и не должен был пострадать, Гарри также выяснил, что подчиненные мужчины остались в неведении касательно его текущего публичного альтер эго. Риддл, по всей видимости, считал необходимым держать эту информацию в секрете и попросил Гарри также никому ее не рассказывать. Откровенно говоря, никаких сложностей тут не было. Ни с кем из Пожирателей, за исключением Снейпа, Гарри не взаимодействовал часто, а с Северусом он подобные вопросы обсуждал редко.
Как только Гарри в полном объеме получил всю информацию, которую Волдеморт был готов ему предоставить, они оба плавно перешли к дискуссии об утерянных магических искусствах, которые были запрещены в Британии несколько веков назад, а после — о способах заново преподнести их обществу, избавив их от ассоциаций с чем-то опасным и негативным, возникших ввиду невежественности магов. Одна из книг Гарри, которую он рассматривал для возможной публикации, являлась тщательным исследованием коррупции в органах власти и манипулирования общественным мнением, приведшими к запрету многих древних форм магии. В книге подробно освещалось как с помощью введения людей в заблуждение, им внушали веру в то, что отдельные виды магии несли в себе что-то плохое, хотя на самом деле это было не так. Данная тема требовала деликатного обращения, и подходить к ней следовало осторожно.
В конце выходных Гарри выслал копию книги в ее текущем состоянии Волдеморту, или точнее Маркусу Верусу, чтобы тот внес свои исправления и корректировки.
На третьей неделе учебы Поттер получил отредактированную версию книги назад совиной почтой, и его следующая беседа с Темным Лордом в основном была сосредоточена вокруг предложенных изменений. В последующие месяцы события продолжали развиваться в подобном темпе. Гарри по-прежнему не был готов опубликовать ни одну из своих книг, но не прекращал посылать свои очерки в МП, и журнал, в свою очередь, не прекращал их печатать. Редакторы поведали Поттеру, что его статьи стали одними из самых популярных, и вознаграждение, которое он получал, начало возрастать в размере, что было превосходно, так как его сбережения за последние тринадцать лет постепенно истощались, а доходы оставались весьма малы.
Не все очерки Гарри становились популярными среди одних и тех же слоев населения. По факту, он поднимал спорные темы в своих работах. В декабрьском номере его статья рассматривала обоснованность аргументов в пользу чистоты крови и оценивала преимущества и последствия близкородственных браков.
Вообще это был своего рода эксперимент, чтобы прощупать почву, так как этой теме была посвящена одна из самых больших книг Гарри. Книга, конечно, шла гораздо дальше. В ней анализировались источники существующих предубеждений, социальные факторы, которые повлияли на них, и предложения о более эффективной интеграции магглорожденных и выращенных магглами волшебников и волшебниц без принесения в жертву их культуры и убеждений и, следовательно, без возникновения ожесточенного и продолжительного неприятия ценностей и традиций волшебников.
Гарри хотелось, чтобы книга включала в себя конкретные примеры сравнения уровней магической силы выдающихся полукровок, магглорожденных и чистокровных волшебников. Он рассказал Волдеморту, как участвовал в подобном исследовании в одной из своих предыдущих жизней, будучи гораздо старше. Он уже знал, какого рода результатов стоит ожидать — несколько частей в его книге подробно расписывали аргументы, на них основанные. Проблема заключалась в том, что было необходимо провести подобное исследование здесь, в этой линии жизни, а у Гарри в данный момент не было доступа к нужным людям, чтобы реализовать задуманное.
Тогда Волдеморт предложил Поттеру разместить в МП статью о чистоте крови, чтобы привлечь внимание к этому вопросу, а он, как Маркус Верус, организует проведение исследования. Гарри счел это предложение забавным и интересным и согласился. Тем, кто решительно выступил против доводов, приведенных в статье, было предложено доказать ее несостоятельность, поучаствовав в исследовании. Что стало довольно эффективным способом набора кандидатов.
За исключением писательской деятельности и общения с Волдемортом, все остальное в школьной жизни было предсказуемо скучным. Гарри по-прежнему проводил большую часть времени с Малфоем, в основном потому, что Драко не допускал обратного. В остальное время он общался с Гермионой, опять же только потому, что она была практически так же упорна, как и Драко.
Гарри нашел действительно забавным тот факт, что в этом времени они с Малфоем каким-то образом дошли до статуса «лучших друзей». Еще более удивительным являлось то, что Драко и Гермиона так или иначе научились переносить друг друга, с тех пор, как решили поддерживать дружбу с Гарри. Хотя им обоим не приходилось часто взаимодействовать, поскольку Грейнджер проводила с ним время только во время уроков Зельеварения и когда находила его, сидящим в одиночестве в библиотеке. Когда же Гарри был в библиотеке с Драко или другими слизеринцами, Гермиона старалась держаться на расстоянии, если только не хотела обсудить с ним что-то особенное.
Тео оставался довольно холодным и равнодушным к Поттеру вплоть до прошлогодней статьи, где раскрывалось, что Поттер отдает предпочтение мужчинам. После, словно по щелчку переключателя, отношение Нотта смягчилось, и теперь, с начала их четвертого учебного года, они вновь прекрасно общались, даже довольно близко. Гарри догадался, что открыв правду о себе, прекратил представлять угрозу как соперник за чувства Панси, которая, все еще подлизывалась к нему, но с этого года, казалось, наконец приняла тот факт, что он никогда не влюбится в нее, и перенаправила свою привязанность по весьма странному пути.
Паркинсон теперь считала Гарри кем-то вроде «подружки», а потому в новом семестре стала для него постоянным источником веселья. Она частенько приходила к нему, чтобы узнать его мнение о своей одежде и прическе, а также поболтать о том, какие мальчики в замке были самыми симпатичными. Поттер долго смеялся над тем, как Драко побледнел и бессвязно забормотал что-то, когда в первый раз застал их с Панси, обсуждающими, у кого из парней на Слизерине была самая лучшая задница. И, конечно же, Малфой густо покраснел, когда Гарри, тихо захихикав, согласился с Панси, что у Драко была действительно самая привлекательная задница среди всех парней Слизерина.
После принятия Паркинсон вопрос ориентации Гарри больше никто не поднимал, хотя Гермиона однажды предложила ему написать статью о сексуальных предрассудках и отправить на рассмотрение в МП. Поттер сразу же отказался от этой идеи из принципа, также подчеркнув, что в любом случае, это не та тема, которую журнал согласился бы освещать.
Гермиона постоянно советовала Гарри что-нибудь, старалась всячески содействовать с написанием статей и объявила себя его официальным корректором, даже не спросив его мнения. По правде говоря, Поттер не особенно возражал и порой отражал идеи девочки в своих работах. Хотя довольно редко на самом деле. В основном это относилось к идеям Волдеморта.
Примерно в то же время, когда вышла статья Гарри, посвященная вопросам чистоты крови, Малфои вновь прислали ему приглашение провести у них зимние каникулы, и Гарри любезно принял его. Впоследствии он снова ехал на Хогвартс-Экспрессе в Лондон, где его и Драко встретили старшие Малфои и аппарировали в семейное поместье в Уилтшире.
В этот раз оставалось два дня до ежегодного празднества в честь Йоля, и напоминание об этом заставило Гарри ухмыльнуться, поскольку он знал, что снова встретит на балу Волдеморта.
На ужине в тот вечер Люциус практически не сводил с Гарри взгляда, пока Нарцисса осыпала Драко вопросами о школьной жизни, хотя даже Гарри знал, что его друг слал домой письма как минимум раз в неделю и, скорее всего, уже рассказал своим родителям обо всем. Когда трапеза была наконец окончена, Люциус попросил Гарри присоединиться к нему в его кабинете, и, учитывая, что Поттер ожидал чего-то подобного, он не видел причины для отказа.
По надутым губам на лице Драко было очевидно, что он обиделся на то, что его не позвали пойти вместе с ним. Однако Гарри не собирался ничего говорить, поскольку вероятность того, что они с Люциусом будут обсуждать довольно важные вопросы, была велика. Возможно, позже он поделится с Драко какой-то информацией.
Гарри проследовал за Люциусом Малфоем в его личный кабинет, где мужчина провел его к удобному кожаному креслу рядом с камином и предложил воды из графина, в то время как сам налил себе бокал вина из застекленного шкафчика позади стола. Поттер хотел было тоже попросить вина, но передумал. Наконец оба волшебника уселись в кресла, и Гарри молча стал ждать, когда его собеседник заговорит.
— Итак, мистер Поттер… мне сказали, что я должен поблагодарить вас за то, что нахожусь в добром здравии, — медленно произнес Люциус, критически оглядывая Гарри.
— Неужели? — протянул тот, слегка позабавившись подобным заявлением.
— Да…милорд поведал мне, что вы перехватили предмет, который я подкинул одной из первокурсниц несколько лет назад, и затем вернули его ему.
— Ах, дневник. Да. На самом деле я забрал его из котла Джинни Уизли спустя пару мгновений после того, как вы его туда подложили, — согласился Гарри и слегка усмехнулся, чувствуя, как растет его уровень веселья, поскольку, Люциус, по всей видимости, не ожидал получить столь честный ответ. — Я знал, что это был слишком ценный предмет, чтобы позволить ему попасть в руки Уизли.
Выражение лица Малфоя тотчас сменилось с восторженно-удивленного на подозрительное.
— Но откуда вы могли знать подобное?
— Я почувствовал. Дневник содержал в себе часть магии Темного Лорда, и я смог ощутить ее, — просто ответил Гарри, пожав плечами.
Очередная вспышка изумления промелькнула в серо-серебряных глазах Малфоя, но была быстро скрыта за изрядной долей скептицизма.
— Я обладал этой книгой в течение многих лет, мистер Поттер, напрямую прикасался к ней и чувствовал определенный уровень магии внутри, но я никогда не ощущал силу милорда, находясь на расстоянии от нее.
Гарри взглянул на Люциуса с мягкой улыбкой и слегка склонил голову в сторону, прикидывая в течение нескольких мгновений, можно ли было раскрыть мужчине некоторые детали, или стоило подождать до окончания праздника. Решив, что отдельные подробности он готов поведать Малфою заранее, он ухмыльнулся и продолжил.
— Темный Лорд и я разделяем мощную магическую связь, возникшую, когда он бросил в меня смертельное проклятье, и магия наказала его за все совершенные ошибки, обусловленные на тот момент по большей части его безумием. Благодаря этой связи я могу чувствовать Волдеморта всякий раз, когда он рядом, и также могу ощущать предметы, которые содержат значительное количество его магической силы, подобные тому дневнику.
Благодаря этой связи я могу говорить с ним, даже сейчас, сидя здесь с вами в этой комнате, и неважно, как далеко он от меня находится. Большую часть времени мы ограничиваем связь между нами из взаимного уважения к личной жизни друг друга, а также потому, что ни одного из нас особо не заботит, чем занимается другой в течение дня. Мы не докучаем друг другу слежкой, но в случае возникновения непредвиденной ситуации, если мне нужно будет немедленно связаться с Темным Лордом — я смогу это сделать и довольно легко.
Понимание озарило Малфоя и его глаза засияли от восторга, словно он получил значимое достижение. Мужчина, несомненно, был взволнован от того, что, наконец, сумел соединить вместе некоторые части пазла под названием Гарри Поттер.
— Значит, вот как вы это сделали? Как сумели войти в контакт с Темным Лордом и посодействовать его воскрешению задолго до того, как мы узнали, что он не окончательно погиб?
— Да, это сыграло большую роль в произошедшем, — сказал Гарри, утвердительно кивнув головой. — Связь также позволила мне понять, что Волдеморт овладел телом Квиррелла на первом году моего обучения в Хогвартсе, — добавил он задумчивым тоном секундой позже.
Брови Люциуса приподнялись ко лбу.
— Квиррелла? — повторил он недоуменно.
— Квиррелл брал годовой отпуск, до того как занял пост преподавателя ЗОТИ, — хмыкнул Поттер. — Но настоящая причина, по которой он уезжал на тот период, заключалась в том, что он жаждал совершить нечто великое. Нечто такое, на что никто до него не осмеливался или просто не достигал успеха. Квиррелл решил найти Темного Лорда. Он долго следовал за различными шепотками, слухами и намеками и в итоге сумел разыскать Волдеморта, пребывавшего в состоянии бестелесного духа, после чего, на свою беду, стал им одержим. За время пребывания в Хогвартсе в течение одного семестра, профессор сумел украсть один предмет, который Дамблдор держал под защитой, и затем сбежал, — закончил Гарри.
— И вы смогли распознать, что Темный Лорд находился в замке, в теле Квиррелла, потому что ощущали его присутствие?
— Все верно.
— Хм, — хмыкнул Люциус довольным тоном и откинулся назад в своем кресле, чуть ухмыльнувшись.
— Итак, празднество состоится через 2 дня? — уточнил Гарри.
Малфой, слегка пораженный сменой темы, на мгновение уставился на Поттера.
— Хм? Ах, да. Нарцисса, скорее всего, будет очень занята ближайшие сутки, поскольку взяла на себя все приготовления. Тем не менее я уверен, что вы и Драко найдете себе развлечения.
— Само собой, — подтвердил Гарри, осклабившись. — Есть ли еще что-то, что вы хотели бы обсудить? Становится довольно поздно, и это был довольно долгий день.
— Нет, полагаю, пока этого вполне достаточно, — ответил Люциус великодушно и встал с места. Гарри поступил также секунду спустя, однако перед тем, как выйти через дверь, замер и, пряча ухмылку, посмотрел на мужчину через плечо.
— Да, чуть не забыл. Темный Лорд призовет вас в ту ночь, когда состоится торжество. Скорее всего, уже после бала, хотя, может быть, и во время него, так что вам, наверное, стоит быть готовым к этому. Спокойной ночи, мистер Малфой, — с этими словами Гарри открыл дверь и быстро вышел, прежде чем изумленный Люциус смог окликнуть его и задать вопрос.
***
Драко был раздражен. Ему пришлось, как радушному хозяину, провести последний час, приветствуя толпу идиотов из Министерства и их дам, что было довольно скверно, так еще и его лучший друг бросил его в какой-то момент.
Его обязанности не казались ему чем-то ужасным, когда Гарри стоял позади него, и он мог повернуться к нему и тихое отпустить какое-нибудь ехидное замечание, после того как надоедливый гость наконец покидал его, чтобы пройтись по залу и посплетничать об остальных гостях. Но сейчас Малфой остался в одиночестве, без чьей-либо компании, в которой можно было развлекаться. Хуже всего было то, что, когда они с Гарри находились буквально в разгаре беседы, Поттер неожиданно повернулся к главному входу в бальный зал и… и… улыбнулся! Его лицо буквально засветилось! Драко никогда не видел у Гарри подобного выражения лица. Ни разу за те почти четыре года, которые его знал.
Не то чтобы Гарри никогда не улыбался, нет, на самом деле его забавляли многие вещи; обычно чье-либо смущение или беспокойство, но это Драко определенно мог понять. Но хитрые ухмылки Поттера, его довольные усмешки и натянутые вежливые улыбки в большинстве случаев казались неполноценными. Гарри никогда не выглядел по-настоящему счастливым. Даже примерно. Но в этот раз он выглядел явно взволнованным, и Драко поразился тому, как стянуло его грудную клетку осознание того, что он ни разу не сумел вызвать такой взгляд у Гарри.
Когда его мать прошла в комнату, вежливо беседуя с каким-то мужчиной, как она поступала со всеми гостями, которых приветствовала, Малфой тотчас его узнал. Это был Маркус Верус, волшебник, присутствовавший и на прошлогоднем празднестве. Более того, тот, казалось, не собирался уделять даже каплю внимания матери Драко — какая наглость! — и вместо этого обследовал взглядом бальный зал, словно разыскивая кого-то.
Почти сразу же глаза мужчины встретились с глазами Гарри, и лукавая усмешка, возникшая на его лице, тотчас разожгла гневное пламя в груди Драко. Хуже всего было то, что Гарри незамедлительно двинулся навстречу Маркусу Верусу, даже не утруждаясь сказать прощальное слово Малфою. Мужчина, по крайней мере, сказал что-то Нарциссе, прежде чем покинул ее и направился прямо к Гарри. Они двое встретились и, встав возле одной из стен, начали разговаривать и не отходили друг от друга в течение следующих двадцати минут, пока Драко стоял вдали и наблюдал за ними, потихоньку закипая от злости.
Гарри был его другом! Его гостем! Он должен был уделять внимание Драко! Откровенно говоря, Малфой, возможно, не был бы так расстроен, если бы Гарри просто бродил по залу, заводил знакомства и общался с гостями, как люди обычно и поступали на подобных мероприятиях. Но вместо этого его друг тратил время на беседу с одним конкретным волшебником. Кем, черт побери, был этот мужчина? Драко осознал, что они с Гарри, очевидно, знают друг друга, что заставило Драко снова недоумевать о том, что произошло во время прошлогоднего торжества, когда Гарри спросил его об имени этого Веруса, и по какой-то непостижимой причине счел его очень забавным.
Малфой подозревал, что Гарри знал этого человека, еще тогда, а его слова подразумевали, что Маркус Верус — не настоящее имя мужчины, а выдуманное.
Эти двое, стоя в стороне, совершенно не походили друг на друга, и в то же время имели что-то общее. Верус был одет в очень модный, присущий светскому волшебнику, парадный костюм с сюртуком, полностью черный, за исключением белой нижней рубашки с высоким воротом. Гарри, напротив, выбрал совершенно иной, более старомодный стиль для своего официального наряда, но все равно выглядел потрясающе. На нем была надета белая рубашка стиля эпохи Возрождения с длинными нелепыми объемными рукавами, переходившими в плотно прилегающие манжеты, длиной почти во все предплечье. Манжеты были завязаны белыми лентами, которые свободно болтались у его запястий.
Поверх рубашки шел ладно скроенный изумрудно-зеленый сатиновый дублет с высоким воротом, черной вышивкой по краям и вокруг блестящих опаловых пуговиц, которые шли по центру. Черные, сшитые на заказ, брюки, привлекательно облегавшие задницу Гарри — не то, чтобы Драко специально рассматривал — завершали ансамбль. Он даже не стал надевать мантию! Но Гарри вообще не любил носить длинные плащи или мантии за пределами школы, так что Драко не был удивлен. Его друг отдавал предпочтение брюкам, и Малфой должен был признать, что тот выглядит гораздо лучше, когда его фигура не была скрыта под кучей ткани.
Драко наблюдал за короткой беседой Гарри и Веруса на прошлом празднике, и тогда ему казалось, что взрослый волшебник не особенно жалует Гарри. Мужчина по большей части выглядел раздраженным, в то время как Поттер выглядел так, как если бы дразнил его и получал удовольствие от своих попыток его рассердить. Надо сказать, что Гарри обычно поддразнивал только тех людей, с которыми был близок. С большинством он вел себя вежливо и отстраненно, держа определенную дистанцию и воздвигая вокруг себя стену, за которую никого не пускал.
Так что уже тогда, на прошлогоднем балу, Драко пришлось признать, что эти двое, вероятно, знали друг друга. Но их взаимодействие было столь недолгим, и мужчина был столь явно раздражен, что Драко не уделил этому особого внимания. Но сейчас стало ясно, что отношения между ними куда более близкие. И более теплые.
Драко стоял, будто аршин проглотив, и раздражение волнами расходилось от него, пока он наблюдал за тем, как Гарри периодически прикасается к мужчине. Это были легкие, едва ощутимые прикосновения пальцев или костяшек руки, мелкие, почти подсознательные жесты. В какой-то момент Гарри слегка наклонился к Верусу, слишком довольно улыбаясь при этом, по мнению Драко, а мужчина, в свою очередь, чуть приблизился в ответ, усмехнулся и прищурил глаза от веселья, вызванного тем, что они вдвоем обсуждали. Взрослый волшебник выражал эмоции более сдержанно, но Драко все равно мог сказать, что он явно получал удовольствие.
И Гарри все еще улыбался.
Он даже засмеялся. Этот был яркий, радостный смех, который Малфой слышал всего несколько раз. Одним из них, в сущности, был тот случай, когда Гарри узнал, что его теперешний собеседник зовется Маркус Аврелий Верус, ну, или использует это имя, во всяком случае.
С того момента как Гарри покинул Драко, прошло полчаса, и пылающее пламя иррационального гнева в груди Малфоя разгоралось все жарче. Эти двое все еще разговаривали. Они даже пренебрегли несколькими довольно известными и влиятельными политиками, которые подходили к ним, чтобы пообщаться. Хотя Драко и сам игнорировал свои обязанности хозяина, пока смотрел на этих двоих, пылая от ревности. Нет, конечно, это не была ревность, потому что это было бы просто смешно. К чему здесь можно ревновать? Гарри — его лучший друг, а этот мужчина — взрослый. Честно, как часто Поттер смог бы с ним видеться?
Драко внезапно стало интересно, не провел ли Гарри с этим мужчиной какое-то время летом. Поттер упоминал, что провел все каникулы во Франции в каком-то коттедже на пляже…
Драко был совершенно уверен, что видел фотографии этого Веруса в журнале «Волшебники и Волшебницы» этим летом. Его мать практически до дыр зачитывала этот проклятый журнал, ведь в нем был представлен куда более высокий уровень знаменитостей и публиковались куда более значимые политические слухи, чем в паршивом «Ведьмином досуге».
Маркус Верус посещал все важные мероприятия, вел обширную общественную деятельность и имел довольно высокий статус среди наиболее влиятельных политиков Министерства. Драко не знал, как много времени мужчина сумел бы отыскать в своем плотном графике, чтобы сбежать во Францию, но с теми огромными деньгами, которые, очевидно, имелись у него, можно было предположить, что у него имелся персональный международный портключ. Собственный отец Драко мог легко достать себе такой, в порядке исключения, и Драко страшно злился от мысли, что Верус тоже обладал такой привилегией.
До прошлого года он никогда не слышал об этом проклятом волшебнике, и предположение о том, что он имел значительный вес в Министерстве магии, вызывало досаду. Особенно теперь, когда Драко понял, что мужчина, кажется, имел влияние и власть и над его лучшим другом.
Может, они знали друг друга благодаря работе Гарри на журнал МП? Но имел ли Верус отношение к МП? Драко не сумел вспомнить никаких фактов, которые подтвердили бы связь этого мужчины с крупнейшим политическим журналом, но был вынужден признать, что вообще-то не уделял ему особого внимания до сего дня. Единственная причина, по которой имя мужчины застряло в его голове, стала реакция Гарри на него на прошлом празднике.
Драко мгновенно рассвирепел, когда рука Веруса приподнялась и легка поверх длинной зашнурованной манжеты на предплечье Гарри и замерла. Просто осталась лежать там. И Гарри не смахнул ее, как он обычно поступал в отношении всех остальных людей. Потому что Гарри Поттера трогать нельзя. Просто нельзя.
Драко не мог больше бездействовать. Что-то глубоко в его груди завелось слишком сильно, и оставаться на месте для него стало невыносимо.
Малфой быстро пересек комнату и остановился рядом с Поттером и Верусом, по-прежнему ведущих приглушенную беседу. Он стоял, важный и гордый, стараясь скрыть свою заинтересованность, хотя воздух него почти раскалился от его нетерпения, и ждал возможности прервать их, что на деле оказалось несколько сложно, поскольку двое волшебников, очевидно, использовали какие-то чары, чтобы скрыть свой разговор от любого, кто захочет подслушать.
Гарри, наконец, заметил Драко и слегка повернулся к нему лицом. Несмотря на это движение, рука Веруса осталась лежать там, где была, и это почему-то страшно взбесило Драко.
Гарри махнул рукой в едва уловимом жесте, и Малфой почувствовал, как чары уединения, распространившись дальше, окружили и его тоже, и постарался не вздрогнуть от очередной демонстрации невероятной магической силы своего друга. Это было уже обычным делом, ему действительно стоило бы привыкнуть.
— Драко? Что-то случилось? — поинтересовался Гарри.
Малфой на мгновение стиснул челюсти, прежде чем надменно приподнял подбородок.
— Мне просто стало любопытно, собираешься ли ты возвращаться до конца вечеринки. Ты пробыл здесь уже более получаса.
— Вправду так долго? — подивился Гарри и, обернувшись, широко улыбнулся мужчине. — Время летит незаметно, когда веселишься, не правда ли?
Верус, казалось, закатил глаза, а уголки его губ чуть приподнялись.
— Ты собираешься представить нас? — задал вопрос мужчина, развернувшись к Драко.
— О, конечно, — произнес Гарри. — Эмм, М-маркус, это Драко Малфой, сын Люциуса и один из моих школьных друзей. Драко, это Маркус Верус.
Драко не упустил ни то, как его друг запнулся на предполагаемом имени мужчины, ни озорную улыбку, с которой он его назвал. Раздражение и любопытство Малфоя достигли предела.
— Откуда вы знаете друг друга? — спросил он, стараясь сохранить равнодушную и незаинтересованную интонацию и не показать, насколько ему на самом деле любопытно.
— О, мы с Маркусом прошли долгий путь, — ответил Гарри, широко улыбаясь мужчине, который тихо фыркнул себе под нос.
— Правда? — скептически протянул Драко. — Вы двое проводили вместе время летом?
Гарри, казалось, был сбит с толку этим вопросом и отрицательно покачал головой.
— О, нет. Я провел почти все лето в полном уединении. В действительности я не видел Маркуса с тех пор, как он был здесь в прошлый Йоль. Даже странно, что прошел целый год, с того момента, как мы виделись в последний раз.
— Серьезно? На прошлогоднем празднестве у вас, казалось, не было особо близких отношений. Если вы не видели друг друга целый год — откуда тогда взялась эта близость? — злобно бросил Драко, указав на предплечье Гарри, на котором все еще покоилась ладонь Веруса.
Двое волшебников опустили пораженные взгляды на свои руки, как если бы даже не осознавали, что делали. Верус практически мгновенно отдернул свою ладонь, будто обжегшись, а секундой позже уставился на нее так, словно та его каким-то образом предала. Рот Гарри чуть приоткрылся, и он сам пару секунд удивленно смотрел на мужчину, после чего повернулся назад к Драко с невинно-смущенным выражением на лице.
— Я правда не представляю, о чем ты, Драко.
Малфой почувствовал, как презрительная усмешка расползается по его губам, а его раздражение и разочарование усиливаются.
— О, конечно, не представляешь, — отрезал он почти сердито.
Гарри неодобрительно взглянул на блондина и нахмурил брови. Он приблизился к Драко и отвел его чуть в сторону, оставив дистанцию в несколько футов между ними и мужчиной.
— Да что с тобой, Драко?
— Со мной все нормально, — выплюнул Малфой и вздернул подбородок, быстро и тяжело дыша. — Но я не могу не поинтересоваться, что происходит с тобой! Ты наклонялся к нему, позволил ему приблизиться к себе! Пустил его в свое личное пространство! Позволил прикоснуться! Откуда ты его знаешь, Гарри? Кто он, черт возьми?
Поттер выпрямил спину и пораженно уставился на друга, явно озадаченный.
— Приблизиться? Прикоснуться? Драко, он просто дотронулся до моей руки, я не вижу…
— Это был не единственный раз, Поттер. Я наблюдал за вами последние полчаса. Вы все время касались друг друга, оба.
— Драко, я думаю, ты слишком бурно реагируешь на это, — мягко произнес Гарри, обращаясь к Драко как к кому-то душевнобольному. Честно говоря, Малфой понимал, что должен пребывать в ужасе от своего собственного поведения, но чувствовал, что уже не сможет остановиться теперь, когда начал.
— Я не бурно реагирую! — яростно прошипел он.
— Драко, тебе нужно успокоиться, — велел Гарри предостерегающим тоном.
— Я спокоен! Кто этот мужчина? Какое право он имеет прикасаться к тебе? Когда ты даже мне не позволяешь делать это, — последняя фраза осталась невысказанной и прозвучала лишь в восставшем разуме Драко.
— Он друг и союзник, которому я по-настоящему доверяю. И я не понимаю, каким образом это касается тебя, Драко.
— Почему ты доверяешь ему? В прошлом году ты даже не знал его имени. Ты не видел его целый год — как он может быть «другом и союзником»?
— Я регулярно переписывался с ним в течение года, так что нельзя сказать, что мы не общались с прошлого Йоля, мы просто не встречались лично. И, раз уж на то пошло, год назад я сказал, что не знаю имени, которое он использует, но я знаю его практически всю мою жизнь.
— Так значит, он все-таки использует вымышленное имя! — восторженно прошептал Драко.
Гарри закатил глаза, а затем впился в блондина жестким взглядом.
— Ты не станешь никому об этом рассказывать, — практически приказал он.
Малфой сердито уставился в ответ.
— Я могу делать все, что захочу. Мы не в нашей общей спальне сейчас, Гарри. Здесь нет контракта, ограничивающего, что я могу говорить, а что нет.
— Драко, ты проявляешь неразумную враждебность. В чем, черт возьми, проблема? Плевать мне на этот чертов контракт. Я просто говорю тебе, что ради своего благополучия и ради своего отца, ты не можешь распространять слухи о Маркусе.
— Моего благополучия?! — воскликнул Драко, выглядя оскорбленным. — Как ты смеешь намекать…
— Честно, Гарри, если отродье Люциуса доставляет неприятности, я могу просто применить Обливиэйт. Все это занимает слишком много времени, — нетерпеливо протянул Верус.
Оригинал: www.fanfiction.net/s/8149841/1/Again-and-Again
Основные персонажи: Северус Снейп, Драко Малфой, Гарри Поттер, Люциус Малфой, Том Марволо Риддл
Пэйринг: Гарри Поттер/Том Риддл, Драко Малфой/Гарри Поттер(односторонний)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Джен, Слэш (яой), Фэнтези, Философия, AU
Предупреждения: OOC
Размер: Макси
Статус: в процессе
Саммари: Гарри Поттер исчезает с порога дома Дурслей. Дамблдор не может его найти. Мальчик объявляется только перед своим первым годом обучения. Он холодный и равнодушный ребенок. Гений, распределенный на Слизерин и вызвавший множество вопросов, на которые никто не смог найти ответы.
Глава 11
Нет дела, устройство которого было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, чем установление нового порядка вещей.
Никколо Макиавелли
Никколо Макиавелли
***
Северус Снейп плавно взмахнул волшебной палочкой над медленно закипающим котлом, стоящим перед ним на рабочем столе, и установил чары контроля и таймера, которые известят его, когда придет время для следующего этапа варки. К счастью, оно точно не наступит раньше следующего утра, так что у мужчины осталось время на отдых этим вечером.
Профессор находился в подвале своего дома в Паучьем Тупике в Коукворте, большом индустриальном, но увядающем городе на севере Англии. Откровенно говоря, Северус ненавидел этот дом и все связанные с ним несчастливые воспоминания, но это было место, где он мог спокойно работать и проводить время, когда не находился в школе, которая заменяла ему дом большую часть года.
Стояло начало августа, и оставалось лишь три недели до возвращения Снейпа в Хогвартс, где ему снова придется вернуться к своим обязанностям декана и присматривать за четвертой частью всех учащихся. Конечно, он прибудет в замок раньше, за неделю до начала учебного года, чтобы подготовить все необходимое для занятий, а также убедиться, что спальни и гостиная общежития подготовлены к возвращению учеников. Но в целом в период летних каникул Северус старался держаться от школы как можно дальше.
Профессор считал, что заслуживает отдых, как никто другой, учитывая, через что ему приходится проходить в остальное время года. Конечно, этим летом он не был полностью предоставлен сам себе, как ему бы того хотелось. Дамблдор понемногу становился все более активным, хотя на что была направлена эта активность, Северус решительно не понимал, поскольку от Темного Лорда пока не было ни слуху ни духу.
За лето старик пару раз созывал собрания своей «старой гвардии», хотя эти встречи носили скорее неформальный характер. Ничего конкретного предпринимать никто не собирался, однако Альбус все же настоял на присутствии Снейпа, чтобы тот мог поделиться своей «инсайдерской» информацией. Северусу в очередной раз пришлось повторить, что его не призывали; что он не слышал ни слова о том, чтобы призывали кого-то еще; что он не слышал даже слухов о возвращении Темного Лорда.
Но особенно сильно он разозлился, когда проклятая Эммелина Вэнс попросила его продемонстрировать Темную Метку, чтобы все смогли увидеть, что та снова потемнела. Что за наглость!
Самым никчемным во всех этих собраниях было место, где они проводились. В состав группы теперь входил Сириус Блэк, который, конечно же, на правах свободного человека имел доступ ко всем богатствам семьи и фамильному поместью. Посчитав, что дом, в котором он провел детство, не обладает большой ценностью, Блэк отдал его практически в полное распоряжение Дамблдора и позволил использовать в качестве штаб-квартиры Ордена.
Дом представлял собой самый настоящий гадюшник. Северус никогда не жаловал свое родное жилище, где прошло его детство, считая его жалкой дырой, но оно даже близко не походило на это старое, разваливающееся и наполненное паразитами здание. Профессор старался держаться от этого дома как можно дальше и все собрания покидал настолько быстро, насколько возможно. Он также охотно держался как можно дальше и от самого Блэка. Ему хватало того, что приходилось преподавать в одной школе вместе с Люпиным, но оборотня, по крайней мере, можно было выносить.
Северус знал, что Поттер сыграл определенную роль в оправдании мерзавца Блэка, и порой желал придушить этого молокососа за то, что ему приходилось теперь видеться с мерзкой дворнягой. Хотя с другой стороны он был рад, что дементоры покинули территорию школы, а беспорядки в Министерстве, порожденные инцидентом с Блэком, и вовсе счел забавными.
Снейп покидал лабораторию и как раз подошел к узкому лестничному пролету, скрывавшемуся за книжным шкафом, когда неожиданная острая вспышка боли пронзила его левое предплечье, и он был вынужден опереться плечом о стену, чтобы не упасть на колени прямо перед ступенями. Его разуму потребовалось лишь одно мгновение, чтобы полностью осознать, что происходит.
Его призывали.
Мужчина застыл от шока и простоял, не шевелясь, еще несколько секунд, прежде чем мысленно отчитал сам себя и резко выпрямился. Он быстро поднялся по лестнице, плотно закрыв за собой дверь, и, свернув за угол, поднялся по ступеням, ведущим к спальне. Там Снейп торопливо подошел к платяному шкафу, в задней стене которого имелось секретное отделение, и, сняв защитные чары, заглянул туда и вытащил наружу старый комплект гладких черных мантий, вместе с хранившейся с ними белой маской. Он взял вещи своей подрагивающей рукой и на мгновение с недоверием уставился на них, прежде чем закрыл глаза и загнал все свое беспокойство и волнение за непробиваемые окклюментные щиты, после чего прошел в центр комнаты, чтобы переодеться.
Призыв сопровождался осознанием того, куда следует аппарировать, поэтому Снейп, облачившись в соответствующее одеяние, закрыл глаза, сжал в руках свою волшебную палочку и сосредоточился на пункте назначения, которого полагалось достичь, следуя за магией Темной Метки. Начав быстро вращаться вокруг себя, мужчина исчез с громким хлопком.
Секунду спустя он очутился в довольно роскошном парадном зале какого-то древнего поместья… возможно, даже замка. Старинные гобелены, развешенные на каменных стенах, больше склоняли Северуса в сторону версии с замком. Внезапно рядом раздался еще один хлопок, и профессор обернулся посмотреть, кто появился позади него. Прибывший мужчина также был одет в черную мантию и белую черепообразную маску, но его капюшон не был поднят, а потому не составило никакого труда опознать его по волосам. Это был Люциус Малфой.
Северус чуть склонил голову в приветствии, и Малфой ответил ему тем же. Далее взгляд мужчины переместился на собственное предплечье, вокруг которого он ощутил легкое покалывание магии, после чего на него снизошло понимание, что им полагается собраться в комнате, расположенной в конце коридора, который простирался прямо перед ними. Люциус также перевел взгляд на коридор, а потому Снейп догадался, что он тоже получил данное распоряжение. Не говоря ни слова, двое мужчин двинулись к предполагаемому месту сбора. Еще два хлопка, раздавшиеся позади них почти одновременно, известили их о том, что прибыл кто-то еще.
Северус на ходу оглянулся через плечо и увидел две фигуры, облаченные в черные мантии и маски, но разглядеть, кто именно это был, уже не сумел. Он ускорил шаг, сосредоточившись на текущей цели, и через пару мгновений услышал, как новоприбывшие также зашагали по коридору, а в отдалении раздался очередной хлопок аппарации. Пройдя через пару открытых двойных дверей, Люциус и Северус вошли в огромный зал без какой-либо мебели и гобеленов, с голыми каменными стенами, украшенными лишь тусклыми подсвечниками, свечи в которых горели зловещим зеленым пламенем.
В комнате уже находились двое волшебников в мантиях и масках, явно испытывающие сильное волнение и тревогу. Судя по телосложению одного из них, Снейп мог уверенно заявить, что перед ним стоял Кайус Гойл. У второго, чей капюшон был опущен, виднелись коротко стриженные светлые волосы, что заставляло предположить, что этим волшебником был Торфин Роули.
Мгновением позже в комнату вошли еще три человека, аппарировавшие вслед за Северусом и Люциусом, так что теперь в центре комнаты стояли и осторожно осматривались уже восемь магов. В отдалении раздались новые хлопки, и спустя десять минут в зале образовалась группа из пятнадцати Пожирателей, однако ни единого признака появления Темного Лорда замечено не было. Личности большинства присутствовавших Снейп разгадал, в их числе были Уолден Макнейр, Эйвери, Гиббон и Джагсон.
Некоторые осмеливались обмениваться тихими шепотками друг с другом, но большинство хранили молчание. Однако тишина мгновенно накрыла комнату, как только в дальней ее части открылась дверь, и в помещение вошел… Барти Крауч — младший? Снейп был твердо уверен, что его заключили в Азкабан вместе с супругами Лестрейндж. Вроде бы он слышал, что парень умер там…
Крауч придерживал дверь открытой, низко склонившись при этом. Но еще до того, как кто-то вошел, концентрация магии в комнате резко возросла, став плотной, почти осязаемой, покалывающей кожу, и Снейп, чувствуя чье-то приближение, невольно втянул воздух. В то же мгновение в дверях возникла высокая фигура с царственной поступью, полностью облаченная в длинную черную струящуюся мантию с высоким заостренным капюшоном, скрывавшим лицо владельца в тени.
Было совершенно очевидно, что данный волшебник использовал какое-то заклятье для сокрытия своей внешности, так как черты его лица казались неясными и размытыми. Слабый свет коснулся нижней части лица фигуры, и Северус сумел увидеть довольную ухмылку, украшавшую губы мужчины. А слабое красное свечение, которое, казалось, испускали глаза волшебника, вызвало волну дрожи по позвоночнику.
Собравшиеся маги, не медля ни секунды, опустились на колени и склонили головы к полу, поскольку у них не осталось ни единого сомнения, что перед ними стоял Темный Лорд. Концентрация магии в воздухе, мощь, которую источал мужчина, и то, как воздух протекал вокруг него и искажался, производило впечатление, будто сами силы природы склонялись перед ним. И словно бы этого было недостаточно, Темная Метка на руке Северуса также отреагировала на присутствие волшебника.
Но, что удивительно, боли при этом не ощущалось. Совсем. Скорее это походило на ощущения опьянения — настолько могущественным был мужчина, стоящий сейчас перед Снейпом. Магия Темного Лорда, казалось, растекалась по комнате, касаясь всего и всех. И ощущалась, по мнению Северуса, куда сильнее, чем раньше. Возможно, память просто подводила его, или же Темный Лорд действительно стал еще более могущественным?
Волдеморт встал во главе собравшихся людей, стоящих перед ним на коленях, и довольная ухмылка расползлась по его губам. Как же он скучал по этому. И вот он снова обрел свою власть. Только теперь, когда безумие оставило его, он сумеет в должной мере насладиться ею.
— Мои дорогие, верные последователи, — начал Риддл низким, почти саркастическим тоном, и, приподняв голову, оглядел склонившихся волшебников. — Прошло много, очень много, времени с нашего последнего собрания, не правда ли? Поднимитесь, я хочу, чтобы вы взглянули на меня, — велел он, и все тотчас послушались. Однако полностью никто не поднялся: теперь собравшиеся маги стояли, склонив лишь одно колено, но подняли головы и смотрели в лицо своему повелителю.
— Милорд! Прошу, простите нас! — внезапно закричал Эйвери и бросился вперед, распластавшись в ногах у мужчины.
Волдеморт презрительно усмехнулся и, чуть выступив вперед, надавил обнаженной ступней, показавшейся из-за его тяжелой черной мантии, на голову мужчины, склоняя ее в сторону и вынуждая Эйвери прижаться щекой к холодному каменному полу.
— Простить? — повторил Риддл жутким, замогильным шепотом. — Вы просите прощения за то, что все эти годы прожили в комфорте и уюте, свободные от всех обвинений, в то время как я провел их в образе бесплотного духа? У вас совсем нет веры в вашего повелителя? Вы действительно поверили, что я был побежден? Я? Кто прошел по пути к бессмертию дальше, чем кто бы то ни было?
Головы присутствующих снова опустились, а Эйвери продолжал хныкать и шептать: «Простите меня» снова и снова, хотя его речь выходила искаженной, поскольку его лицо все еще было впечатано в пол.
Волдеморт убрал свою ступню, вновь спрятав ее под мантией, и отступил от мужчины на два шага, прежде чем снова обратил свой взор на группу волшебников и окинул их надменным, холодным взглядом.
— И все же, несмотря на прошедшие годы, вы вернулись ко мне, не дав повода для волнения. За это… я проявлю снисхождение. Вы могли отказаться прийти ко мне. Некоторые так и поступили. Конечно, те, кто оказался достаточно глуп, чтобы попытаться сбежать, сильно пожалеют о своей ошибке… — мужчина умолк, и садистская усмешка расцвела на его губах.
— Многое изменилось за эти годы, — продолжил он, — вы все стали старше, мудрее, я надеюсь, а некоторые из вас стали весьма весомыми фигурами в обществе благодаря приложенным усилиям. Многие из вас провели эти годы в постоянной борьбе, несмотря на плачевное положение дел в Министерстве, воцарившееся после моего падения. За это и за вашу продолжающуюся службу вы будете вознаграждены. Достигнутые вами позиции и сплетенные вами интриги послужат основанием для наших дальнейших попыток вновь вернуть магический мир Британии к его былой славе. Мы восстановим свое право свободно практиковать магию, без угнетения со стороны некомпетентных, продажных политиков, предпочитающих угождать маггловскому правительству в их нелепых требованиях, основанных на невежестве и страхе.
— Мы вернем магическую Британию, но на этот раз мы поступим так, как я собирался поступить изначально, много лет назад, до того, как сбился с пути. Видите ли, многие вещи изменились за эти годы, не последней из них стал… я сам. Я был побежден в ночь Самайна в 1980 году не потому, что Гарри Поттер обладал какой-то особенной, мистической силой противостоять злу, а из-за своих собственных ошибок. Моя гордыня и мое безумие привели к тому, что я начал искать силы неверными путями. Я отбросил все свои методы и потерял все свои цели задолго до инцидента с Поттерами, но именно той ночью все совершенные мной ошибки выстроились в единую цепочку несчастливых случайностей, и именно моя собственная сила стала тем, что уничтожило мое тело. Мальчик ничего не привнес в мою погибель, — Темный Лорд прервался и окинул взглядом своих Пожирателей, которые сосредоточенно внимали каждому его слову.
— Гарри Поттер, однако, сыграл свою роль в моем возвращении и, что наиболее важно, в возвращении моего разума и могущества, — произнес Волдеморт, и легкая ухмылка изогнула его губы, когда он увидел шокированные взгляды и приоткрывшиеся от удивления рты у своих последователей. — Этим он заслужил мое прощение за то, что был вовлечен в инцидент, приведший к моей временной кончине в 1980 году. Мальчик находится под моей исключительной защитой, и любой, кто осмелится прикоснуться к нему хоть пальцем, познает мой гнев, — прошипел он угрожающе, окинув толпу волшебников пристальным взглядом.
Волдеморт вновь замолчал и стал внимательно приглядываться к своим последователям.
— Люциус, — прошипел он мгновение спустя, и Малфой тут же выпрямился и подобрался, видя, что все внимание сосредоточилось на нем. — Тринадцать лет назад я доверил тебе предмет, который сам создал. Я рассказал тебе план, разработанный ранее специально для него. План, согласно которому, когда наступит подходящий момент, тебе необходимо тайно пронести этот предмет в Хогвартс, используя кого-то из учеников — предпочтительно первокурсника. Доверчивого и наивного, который не стал бы задумываться о сущности предмета, если бы тот начал проявлять себя необычным образом. Я поведал тебе, что это позволит открыть Тайную комнату, приведет к смерти магглорожденных и даст возможность сместить Дамблдора с позиции директора за его неспособность защитить учеников. Верно? — равнодушно поинтересовался Риддл.
Глаза Люциуса широко распахнулись, и Северус, стоящий рядом с ним, мог с уверенностью сказать, что тот вспотел от напряжения. Что бы ни подразумевалось под всем этим, было очевидно, что Люциус взволнован до предела.
— Да, милорд, — прохрипел Малфой.
— Скажи мне, Люциус… где этот предмет сейчас? — спросил Волдеморт тихим, угрожающим тоном.
Люциус, приоткрыв рот на мгновение, тяжело сглотнул.
— Я… я не знаю, милорд.
— Ты попытался сбыть его Боргину после того, как на твой дом был совершен рейд с целью поиска темных артефактов, — презрительно усмехнулся Темный Лорд, а глаза Люциуса распахнулись еще шире — мужчина был явно поражен осведомленностью своего повелителя. — Но тот не взял его, не правда ли? Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что эта вещь принадлежала мне.
— Я… Он… да, милорд, — признал Люциус, склонив голову. — Отдельные группировки в Министерстве никогда не забывали о моей связи с Вами, милорд, и последние годы были особенно настойчивы в своих попытках создавать препятствия моей деятельности в Визенгамоте и Палате Лордов.
— Что ты сделал с предметом, Люциус? — спросил Волдеморт с ледяной интонацией.
— Я… я подкинул его первокурснице, которая впоследствии была распределена на Гриффиндор. Я счел, что девочка окажется достаточно наивной и легко поддающейся чужому влиянию, а потому не станет интересоваться природой предмета и возьмет его с собой в Хогвартс. Ее отец, один из моих противников в Министерстве, на тот момент работал над законопроектом, который мог перечеркнуть тот значительный прогресс, которого я добился за прошедшие годы. Данный законопроект спонсировал Дамблдор, так что он начинал набирать популярность в Визенгамоте. Я надеялся, что, согласно плану, и отец девочки, и Дамблдор оба будут в итоге дискредитированы. Я сделал это ради общего дела, милорд, — признал Люциус, и его тон при этом почти приблизился к мольбе. Почти — ведь Малфои были выше подобного.
Волдеморт хмыкнул в ответ и, медленно подойдя к Люциусу, который вновь низко склонился, встал прямо перед ним.
— Да…и это единственная причина, по которой я решил не наказывать тебя за твои действия. Знай, Люциус, если я оставляю тебе вещь и приказываю защищать ее до тех пор, пока я не скажу иначе, я ожидаю, что ты будешь защищать эту вещь, — гневно прошипел Темный Лорд, смотря сверху вниз на смиренно склонившегося мужчину перед собой. — Хочешь узнать, что случилось с предметом, Люциус? — спросил он, и было очевидно, что ответ «нет» не принимался.
Малфой медленно поднял голову и вопросительно взглянул на Темного Лорда.
— Гарри Поттер перехватил его. Ты должен быть благодарен, Люциус. Очень благодарен, на самом деле. Мальчик фактически спас тебе жизнь. Если бы с означенным предметом что-нибудь случилось, ты бы не пережил всю силу моего гнева, — ответил он низким яростным шипением.
Губы Люциуса приоткрылись от шока.
— Поттер не просто забрал данную вещь, он защитил ее и вернул мне позднее в том же году. Северус, ты ведь близок с Поттером, не так ли? —задал вопрос Волдеморт, и Северус едва не вздрогнул от того, что к нему столь внезапно обратились.
— Я полагаю, можно сказать и так, милорд, — согласился Снейп.
— Ты ведь декан его факультета? Его любимый профессор, — продолжил Риддл, и легкая усмешка коснулась его губ. — Ты даже покрывал его позапрошлой весной, когда он покидал территорию школы, чтобы прийти ко мне, не так ли?
— Все верно, милорд, — ровно ответил Северус.
— Поттер заставил тебя подписать договор о неразглашении, — вновь заговорил Волдеморт, все еще ухмыляясь. — Умный молодой человек, не правда ли? Ты не можешь выдать ничего из сказанного им кому-либо еще, благодаря принятым им мерам предосторожности. Но ты не связан подобным ограничением сейчас. Могу ли я на самом деле верить, что ты не побежишь к Дамблдору и не расскажешь старику о моем возвращении?
Северус покорно опустил голову.
— Моя преданность принадлежит вам, милорд. Почти полтора года прошло с тех пор, как я узнал о лояльности Поттера и его целях, но не все, что я узнал из наблюдений за мальчиком, защищено контрактом, который он вынудил меня подписать. Всегда существуют лазейки, милорд, и я, разумеется, был вполне способен ими воспользоваться и получить выгоду. У меня имелись возможности слить информацию Дамблдору или подбросить ему определенные подсказки, но я этого не сделал. И не сделаю. Я предан только вам, милорд.
Волдеморт задумчиво рассматривал его пару мгновений.
— Время покажет, — прошептал он и снова переключил внимание на всю группу Пожирателей в целом. — Я уверен, что некоторые из вас уже догадались, что я обрел телесную оболочку более года назад, и тем не менее прождал до сего дня, прежде чем призвал вас. Я не провел это время в праздности, уверяю вас. Я строил планы и подготавливал фундамент для нашей будущей работы. И теперь…вы поможете мне.
***
— Ты знал, что он вернулся! — осуждающе прошипел Люциус, и Северус устало вздохнул, проходя мимо своего старого друга в его кабинет и занимая одно из мест у камина. Малфой сердито смотрел на него пару секунд, после чего с раздражением занял другое кресло. Он взмахнул палочкой, и шкаф на другой стороне комнаты открылся, и оттуда выплыли два бокала и бутылка виски.
— Как давно?
— Мне сложно сказать, Люциус. Разве ты не слышал, что говорил Темный Лорд? Поттер заключил со мной договор о неразглашении, и тот был очень хорошо составлен. Наказание за его нарушение гораздо суровее, чем в том, что подписал твой сын, — резко произнес Северус с оттенком горечи, принимая один из бокалов, пока Люциус тем временем наполнял его янтарной жидкостью.
— Чертов Поттер, — прорычал блондин, хотя прозвучало это скорее разочарованно, чем сердито. Малфой отпил из своего бокала и задумчиво смотрел на виски в течение нескольких мгновений. — Я никак не могу раскусить этого мальчишку. Не улавливаю смысла в его поступках.
Северус позволил себе слегка фыркнуть, прежде чем спрятал лицо за собственным бокалом, делая маленький глоток.
— Даже не утруждай себя попытками, Люциус. Ты никогда не догадаешься о правде.
— Но ты знаешь ее?
— Я знаю достаточно, о чем желал бы не знать, — ответил Северус, взглянув на блондина.
— Я не верю в это. Ты никогда не предпочел бы не знать.
Северус откинулся назад в своем кресле и неопределенно пожал плечами.
— Возможно.
Оба мужчины умолкли на несколько минут. Прошло много времени с тех пор, как они вдвоем выпивали вот так. Северус ни за что не признался бы, но, наверное, ему этого не хватало.
— Я просто не могу поверить, что Поттер контактировал с Темным Лордом все это время… — задумчиво прошептал Люциус, недоверчиво покачивая головой. — Он, конечно, рассказал кое-что во время своего пребывания здесь в прошлом году…но это было не тем, что я предвидел.
— Что именно? — поинтересовался Северус.
— Поттер поведал, что причина, по которой Дамблдор отказывался раскрыть Министерству его местонахождение в течение всех этих лет, заключалась не в обеспечении безопасности мальчишки, а в том, что старик в действительности потерял его, после того как оставил на пороге дома выбранных опекунов. Однако когда я спрашивал Поттера, куда он отправился, мальчик держал рот на замке. По факту, практически все вопросы, которые я задавал ему, он оставлял без ответа, — пояснил Малфой, явно раздраженный. — Еще больше меня взбесил тот факт, что он явно веселился, видя, как злило меня его молчание.
Северус фыркнул.
— Похоже на него, — пробормотал он.
— Единственными продуктивными беседами, которые у нас состоялись, стали дискуссии о политике и его писательской деятельности. Должен признать, что я все еще потрясен его умом. Я бы ни за что не поверил, что имею дело с подростком, если бы не смотрел в тот момент прямо на него… — он замолчал и пробуравил взглядом Северуса. — Он ведь действительно Гарри Поттер, правда?
Северус приподнял одну бровь.
— Да, Люциус. Он действительно Поттер.
Малфой, казалось, немного успокоился.
— Что ж, полагаю, одной теорией теперь меньше.
— О чем же ты подумал? Что это на самом деле кто-то другой, выдающий себя за Гарри Поттера? — спросил Снейп со смесью веселья и недоверия.
— Он не производит впечатления тринадцатилетнего мальчика. За всеми его идеями и сочинениями явно стоит солидный жизненный опыт. Он знает слишком много. И не только из книг. Я готов поклясться, что у него есть реальный практический политический опыт. Он понимает, как работает система, будто сам являлся когда-то ее частью. Даже если тот, кто вырастил его, был хорошо обо всем осведомлен, это не та информация, которую можно передать и разъяснить столь тщательно. Скорее, сам Гарри Поттер представляет собой нечто большее. Я все же упускаю некий кусочек этой головоломки… — умолкнул Люциус, глядя на пламя, и морщинка недовольства прочертила его лоб.
Северус вздохнул и покачал головой.
— Не терзай себя этим, Люциус. Если Поттер не решит рассказать тебе правду, ты никогда не догадаешься, а я неспособен открыть ее тебе.
— Как думаешь, Темный Лорд знает?
— Я уверен, что Темный Лорд знает о Поттере куда больше, чем я.
***
Я твердо убежден, что можно создать республику, которая продержится долгое время, придав ей такой же внутренний строй, какой был в Спарте или в Венеции; расположив ее в укрепленном месте и наделив такой силой, чтобы никто не помышлял о том, чтобы захватить ее или уничтожить с помощью внезапного нападения; а, с другой стороны, не делать ее слишком могущественной, дабы она внушала страх своим соседям. В таком случае она сможет наслаждаться своим строем в течение долгого времени. Ведь войну с тем или иным государством начинают по двум причинам: его желают покорить или бояться быть покоренным им.
Никколо Макиавелли.
***
Гарри попрощался с Францией и вернулся в Хогвартс на своей четвертый год обучения Волшебству и Магии. Лето прошло потрясающе. Он получил море удовольствия, уклоняясь от всех своих обязательств и не делая практически ничего в течение двух с половиной месяцев.
Йорми все лето наслаждался теплой погодой и частенько выползал полежать на песке, в то время как Гарри, лежа в шезлонге, читал или дремал. Поттер даже ничего не писал в своих книгах, предпочитая вместо этого проводить время в праздности, максимально возможной для человека. Но каникулы завершились, и теперь он обязан был вернуться к реальности.
В начале семестра прояснились некоторые вещи, о которых он уже частично догадывался. Ремус Люпин вновь занял должность преподавателя ЗОТИ, а Турнир Трех Волшебников проводить не стали, чему Гарри очень обрадовался, и что стало весьма неожиданным благоприятным последствием от его вмешательства в дело Петтигрю и Сириуса.
После волны скандалов, последовавших из-за инцидента с Блэком и прочими волшебниками, брошенными в тюрьму без суда и следствия, Крауча-старшего вынудили уйти в отставку и рано выйти на пенсию. Во всех предыдущих жизнях Гарри именно Бартемиус Крауч — старший являлся ключевой фигурой, ратующей за возобновление проведения Турнира Трех Волшебников, и, главным образом, именно приложенные им усилия обеспечивали все необходимое для подготовки Турнира. Не стало Крауча — не стало и Турнира. Несомненно, Крауч уже работал над Турниром более года и пытался создать условия для его проведения, надеясь, вероятно, с его помощью привлечь к себе внимание общества и стать более заметной фигурой на политической арене. Но как только разыгрался скандал — его уволили, и все его старания сошли на нет, а потому — никакого Турнира.
Не то чтобы Гарри позволил снова втянуть себя в соревнование, в любом случае. Его вовлекли в Турнир в первой жизни, и он сам охотно поучаствовал в нем в третьей жизни, когда тот являлся частью реализуемой им «стратегии». Но с тех пор он больше ни разу не принимал участия. В этой его жизни Турнир не состоялся, и Гарри чувствовал себя вполне удовлетворенным.
Летом Поттер не общался с Волдемортом дважды в месяц, как в остальное время года, а потому на первой неделе по возвращении в школу, используя один из парных дневников, поинтересовался у мужчины, желает ли тот продолжать их переписку в режиме реального времени, и какое время будет для него наиболее удобным.
Волдеморт написал в ответ в тот же вечер: да, он желал продолжать, а время было назначено на одиннадцать вечера каждое второе воскресенье.
Хотя за лето у Гарри и Темного Лорда не состоялось ни одной беседы в режиме реального времени, они все равно списывались друг с другом время от времени, и Гарри в итоге утолил свое любопытство касательно проклятья на должности преподавателя ЗОТИ. Волдеморт сообщил, что оно определенно не исчезло, а просто перешло в дремлющее состояние, с тех пор как он вернулся, так как он не делал на нем какой-либо акцент в данный момент. Риддл сказал, что может легко восстановить проклятье, но Гарри попросил не делать этого, пока он не закончит Хогвартс, заявив, что раз уж он вынужден снова терпеть школьные годы, то предпочитает во время своего обучения хотя бы не иметь дело с совершенно некомпетентными учителями.
Волдеморта это мало волновало в данный момент, поэтому он оставил проклятье нетронутым.
Через их короткий обмен сообщениями летом Гарри также узнал, что Темный Лорд наконец призвал своих старых последователей, хотя этот был лишь мельком упомянутый факт, и Гарри до сих пор не знал никаких деталей. Лишь в течение их первого разговора в реальном времени на второй неделе после начала учебного года, Гарри узнал некоторые подробности. А именно, что Пожиратели Смерти были осведомлены о его участии в возвращении Волдеморта, получили строгий приказ держать эту информацию в секрете, а также воздержаться от причинения Гарри какого-либо вреда. В противном случае их ожидало весьма болезненное наказание и вероятная смерть. По факту, мужчина пошел еще дальше, обязав своих последователей помогать Поттеру и оказывать ему поддержку, если они окажутся поблизости, когда он будет испытывать серьезные трудности или находиться в опасности.
Гарри не вполне сознавал, что чувствовал по этому поводу. Он знал, что не должен удивляться тому, что Волдеморт предпринял шаги по обеспечению безопасности своего единственного оставшегося крестража, но все же был поражен, что тот счел необходимым проинформировать своих подчиненных о лояльности Гарри в целом. Тем не менее, он не считал, что, если правда станет известна другой стороне, это создаст в реальности большую проблему. По существу, в этот момент у него просто не останется другого выбора, кроме как покинуть Хогвартс, и Гарри не думал об этом, как о чем-то ужасном. Поттер продолжал притворяться «светлым», потому что это было легко. Он не любил излишне усложнять вещи, если только они сами не усложняли себя.
Как бы то ни было, Волдеморт пребывал в уверенности, что поводов для волнения нет. Он не держал своих подчиненных под действием сурового контракта, но они носили на руках Метку с его магией, хранившую в себе страховку, которая помешала бы любому из них открыто предать своего Лорда. Гарри не был полностью уверен, что Риддл имел в виду, особенно учитывая тот факт, что во многих его прежних жизнях, Снейп по факту довольно последовательно предавал мужчину. Но спорить не стал, так как не считал эту тему особо значимой на тот момент.
Кроме того, что Волдеморт поведал Пожирателям Смерти, что Поттер был на его стороне и не должен был пострадать, Гарри также выяснил, что подчиненные мужчины остались в неведении касательно его текущего публичного альтер эго. Риддл, по всей видимости, считал необходимым держать эту информацию в секрете и попросил Гарри также никому ее не рассказывать. Откровенно говоря, никаких сложностей тут не было. Ни с кем из Пожирателей, за исключением Снейпа, Гарри не взаимодействовал часто, а с Северусом он подобные вопросы обсуждал редко.
Как только Гарри в полном объеме получил всю информацию, которую Волдеморт был готов ему предоставить, они оба плавно перешли к дискуссии об утерянных магических искусствах, которые были запрещены в Британии несколько веков назад, а после — о способах заново преподнести их обществу, избавив их от ассоциаций с чем-то опасным и негативным, возникших ввиду невежественности магов. Одна из книг Гарри, которую он рассматривал для возможной публикации, являлась тщательным исследованием коррупции в органах власти и манипулирования общественным мнением, приведшими к запрету многих древних форм магии. В книге подробно освещалось как с помощью введения людей в заблуждение, им внушали веру в то, что отдельные виды магии несли в себе что-то плохое, хотя на самом деле это было не так. Данная тема требовала деликатного обращения, и подходить к ней следовало осторожно.
В конце выходных Гарри выслал копию книги в ее текущем состоянии Волдеморту, или точнее Маркусу Верусу, чтобы тот внес свои исправления и корректировки.
На третьей неделе учебы Поттер получил отредактированную версию книги назад совиной почтой, и его следующая беседа с Темным Лордом в основном была сосредоточена вокруг предложенных изменений. В последующие месяцы события продолжали развиваться в подобном темпе. Гарри по-прежнему не был готов опубликовать ни одну из своих книг, но не прекращал посылать свои очерки в МП, и журнал, в свою очередь, не прекращал их печатать. Редакторы поведали Поттеру, что его статьи стали одними из самых популярных, и вознаграждение, которое он получал, начало возрастать в размере, что было превосходно, так как его сбережения за последние тринадцать лет постепенно истощались, а доходы оставались весьма малы.
Не все очерки Гарри становились популярными среди одних и тех же слоев населения. По факту, он поднимал спорные темы в своих работах. В декабрьском номере его статья рассматривала обоснованность аргументов в пользу чистоты крови и оценивала преимущества и последствия близкородственных браков.
Вообще это был своего рода эксперимент, чтобы прощупать почву, так как этой теме была посвящена одна из самых больших книг Гарри. Книга, конечно, шла гораздо дальше. В ней анализировались источники существующих предубеждений, социальные факторы, которые повлияли на них, и предложения о более эффективной интеграции магглорожденных и выращенных магглами волшебников и волшебниц без принесения в жертву их культуры и убеждений и, следовательно, без возникновения ожесточенного и продолжительного неприятия ценностей и традиций волшебников.
Гарри хотелось, чтобы книга включала в себя конкретные примеры сравнения уровней магической силы выдающихся полукровок, магглорожденных и чистокровных волшебников. Он рассказал Волдеморту, как участвовал в подобном исследовании в одной из своих предыдущих жизней, будучи гораздо старше. Он уже знал, какого рода результатов стоит ожидать — несколько частей в его книге подробно расписывали аргументы, на них основанные. Проблема заключалась в том, что было необходимо провести подобное исследование здесь, в этой линии жизни, а у Гарри в данный момент не было доступа к нужным людям, чтобы реализовать задуманное.
Тогда Волдеморт предложил Поттеру разместить в МП статью о чистоте крови, чтобы привлечь внимание к этому вопросу, а он, как Маркус Верус, организует проведение исследования. Гарри счел это предложение забавным и интересным и согласился. Тем, кто решительно выступил против доводов, приведенных в статье, было предложено доказать ее несостоятельность, поучаствовав в исследовании. Что стало довольно эффективным способом набора кандидатов.
За исключением писательской деятельности и общения с Волдемортом, все остальное в школьной жизни было предсказуемо скучным. Гарри по-прежнему проводил большую часть времени с Малфоем, в основном потому, что Драко не допускал обратного. В остальное время он общался с Гермионой, опять же только потому, что она была практически так же упорна, как и Драко.
Гарри нашел действительно забавным тот факт, что в этом времени они с Малфоем каким-то образом дошли до статуса «лучших друзей». Еще более удивительным являлось то, что Драко и Гермиона так или иначе научились переносить друг друга, с тех пор, как решили поддерживать дружбу с Гарри. Хотя им обоим не приходилось часто взаимодействовать, поскольку Грейнджер проводила с ним время только во время уроков Зельеварения и когда находила его, сидящим в одиночестве в библиотеке. Когда же Гарри был в библиотеке с Драко или другими слизеринцами, Гермиона старалась держаться на расстоянии, если только не хотела обсудить с ним что-то особенное.
Тео оставался довольно холодным и равнодушным к Поттеру вплоть до прошлогодней статьи, где раскрывалось, что Поттер отдает предпочтение мужчинам. После, словно по щелчку переключателя, отношение Нотта смягчилось, и теперь, с начала их четвертого учебного года, они вновь прекрасно общались, даже довольно близко. Гарри догадался, что открыв правду о себе, прекратил представлять угрозу как соперник за чувства Панси, которая, все еще подлизывалась к нему, но с этого года, казалось, наконец приняла тот факт, что он никогда не влюбится в нее, и перенаправила свою привязанность по весьма странному пути.
Паркинсон теперь считала Гарри кем-то вроде «подружки», а потому в новом семестре стала для него постоянным источником веселья. Она частенько приходила к нему, чтобы узнать его мнение о своей одежде и прическе, а также поболтать о том, какие мальчики в замке были самыми симпатичными. Поттер долго смеялся над тем, как Драко побледнел и бессвязно забормотал что-то, когда в первый раз застал их с Панси, обсуждающими, у кого из парней на Слизерине была самая лучшая задница. И, конечно же, Малфой густо покраснел, когда Гарри, тихо захихикав, согласился с Панси, что у Драко была действительно самая привлекательная задница среди всех парней Слизерина.
После принятия Паркинсон вопрос ориентации Гарри больше никто не поднимал, хотя Гермиона однажды предложила ему написать статью о сексуальных предрассудках и отправить на рассмотрение в МП. Поттер сразу же отказался от этой идеи из принципа, также подчеркнув, что в любом случае, это не та тема, которую журнал согласился бы освещать.
Гермиона постоянно советовала Гарри что-нибудь, старалась всячески содействовать с написанием статей и объявила себя его официальным корректором, даже не спросив его мнения. По правде говоря, Поттер не особенно возражал и порой отражал идеи девочки в своих работах. Хотя довольно редко на самом деле. В основном это относилось к идеям Волдеморта.
Примерно в то же время, когда вышла статья Гарри, посвященная вопросам чистоты крови, Малфои вновь прислали ему приглашение провести у них зимние каникулы, и Гарри любезно принял его. Впоследствии он снова ехал на Хогвартс-Экспрессе в Лондон, где его и Драко встретили старшие Малфои и аппарировали в семейное поместье в Уилтшире.
В этот раз оставалось два дня до ежегодного празднества в честь Йоля, и напоминание об этом заставило Гарри ухмыльнуться, поскольку он знал, что снова встретит на балу Волдеморта.
На ужине в тот вечер Люциус практически не сводил с Гарри взгляда, пока Нарцисса осыпала Драко вопросами о школьной жизни, хотя даже Гарри знал, что его друг слал домой письма как минимум раз в неделю и, скорее всего, уже рассказал своим родителям обо всем. Когда трапеза была наконец окончена, Люциус попросил Гарри присоединиться к нему в его кабинете, и, учитывая, что Поттер ожидал чего-то подобного, он не видел причины для отказа.
По надутым губам на лице Драко было очевидно, что он обиделся на то, что его не позвали пойти вместе с ним. Однако Гарри не собирался ничего говорить, поскольку вероятность того, что они с Люциусом будут обсуждать довольно важные вопросы, была велика. Возможно, позже он поделится с Драко какой-то информацией.
Гарри проследовал за Люциусом Малфоем в его личный кабинет, где мужчина провел его к удобному кожаному креслу рядом с камином и предложил воды из графина, в то время как сам налил себе бокал вина из застекленного шкафчика позади стола. Поттер хотел было тоже попросить вина, но передумал. Наконец оба волшебника уселись в кресла, и Гарри молча стал ждать, когда его собеседник заговорит.
— Итак, мистер Поттер… мне сказали, что я должен поблагодарить вас за то, что нахожусь в добром здравии, — медленно произнес Люциус, критически оглядывая Гарри.
— Неужели? — протянул тот, слегка позабавившись подобным заявлением.
— Да…милорд поведал мне, что вы перехватили предмет, который я подкинул одной из первокурсниц несколько лет назад, и затем вернули его ему.
— Ах, дневник. Да. На самом деле я забрал его из котла Джинни Уизли спустя пару мгновений после того, как вы его туда подложили, — согласился Гарри и слегка усмехнулся, чувствуя, как растет его уровень веселья, поскольку, Люциус, по всей видимости, не ожидал получить столь честный ответ. — Я знал, что это был слишком ценный предмет, чтобы позволить ему попасть в руки Уизли.
Выражение лица Малфоя тотчас сменилось с восторженно-удивленного на подозрительное.
— Но откуда вы могли знать подобное?
— Я почувствовал. Дневник содержал в себе часть магии Темного Лорда, и я смог ощутить ее, — просто ответил Гарри, пожав плечами.
Очередная вспышка изумления промелькнула в серо-серебряных глазах Малфоя, но была быстро скрыта за изрядной долей скептицизма.
— Я обладал этой книгой в течение многих лет, мистер Поттер, напрямую прикасался к ней и чувствовал определенный уровень магии внутри, но я никогда не ощущал силу милорда, находясь на расстоянии от нее.
Гарри взглянул на Люциуса с мягкой улыбкой и слегка склонил голову в сторону, прикидывая в течение нескольких мгновений, можно ли было раскрыть мужчине некоторые детали, или стоило подождать до окончания праздника. Решив, что отдельные подробности он готов поведать Малфою заранее, он ухмыльнулся и продолжил.
— Темный Лорд и я разделяем мощную магическую связь, возникшую, когда он бросил в меня смертельное проклятье, и магия наказала его за все совершенные ошибки, обусловленные на тот момент по большей части его безумием. Благодаря этой связи я могу чувствовать Волдеморта всякий раз, когда он рядом, и также могу ощущать предметы, которые содержат значительное количество его магической силы, подобные тому дневнику.
Благодаря этой связи я могу говорить с ним, даже сейчас, сидя здесь с вами в этой комнате, и неважно, как далеко он от меня находится. Большую часть времени мы ограничиваем связь между нами из взаимного уважения к личной жизни друг друга, а также потому, что ни одного из нас особо не заботит, чем занимается другой в течение дня. Мы не докучаем друг другу слежкой, но в случае возникновения непредвиденной ситуации, если мне нужно будет немедленно связаться с Темным Лордом — я смогу это сделать и довольно легко.
Понимание озарило Малфоя и его глаза засияли от восторга, словно он получил значимое достижение. Мужчина, несомненно, был взволнован от того, что, наконец, сумел соединить вместе некоторые части пазла под названием Гарри Поттер.
— Значит, вот как вы это сделали? Как сумели войти в контакт с Темным Лордом и посодействовать его воскрешению задолго до того, как мы узнали, что он не окончательно погиб?
— Да, это сыграло большую роль в произошедшем, — сказал Гарри, утвердительно кивнув головой. — Связь также позволила мне понять, что Волдеморт овладел телом Квиррелла на первом году моего обучения в Хогвартсе, — добавил он задумчивым тоном секундой позже.
Брови Люциуса приподнялись ко лбу.
— Квиррелла? — повторил он недоуменно.
— Квиррелл брал годовой отпуск, до того как занял пост преподавателя ЗОТИ, — хмыкнул Поттер. — Но настоящая причина, по которой он уезжал на тот период, заключалась в том, что он жаждал совершить нечто великое. Нечто такое, на что никто до него не осмеливался или просто не достигал успеха. Квиррелл решил найти Темного Лорда. Он долго следовал за различными шепотками, слухами и намеками и в итоге сумел разыскать Волдеморта, пребывавшего в состоянии бестелесного духа, после чего, на свою беду, стал им одержим. За время пребывания в Хогвартсе в течение одного семестра, профессор сумел украсть один предмет, который Дамблдор держал под защитой, и затем сбежал, — закончил Гарри.
— И вы смогли распознать, что Темный Лорд находился в замке, в теле Квиррелла, потому что ощущали его присутствие?
— Все верно.
— Хм, — хмыкнул Люциус довольным тоном и откинулся назад в своем кресле, чуть ухмыльнувшись.
— Итак, празднество состоится через 2 дня? — уточнил Гарри.
Малфой, слегка пораженный сменой темы, на мгновение уставился на Поттера.
— Хм? Ах, да. Нарцисса, скорее всего, будет очень занята ближайшие сутки, поскольку взяла на себя все приготовления. Тем не менее я уверен, что вы и Драко найдете себе развлечения.
— Само собой, — подтвердил Гарри, осклабившись. — Есть ли еще что-то, что вы хотели бы обсудить? Становится довольно поздно, и это был довольно долгий день.
— Нет, полагаю, пока этого вполне достаточно, — ответил Люциус великодушно и встал с места. Гарри поступил также секунду спустя, однако перед тем, как выйти через дверь, замер и, пряча ухмылку, посмотрел на мужчину через плечо.
— Да, чуть не забыл. Темный Лорд призовет вас в ту ночь, когда состоится торжество. Скорее всего, уже после бала, хотя, может быть, и во время него, так что вам, наверное, стоит быть готовым к этому. Спокойной ночи, мистер Малфой, — с этими словами Гарри открыл дверь и быстро вышел, прежде чем изумленный Люциус смог окликнуть его и задать вопрос.
***
Драко был раздражен. Ему пришлось, как радушному хозяину, провести последний час, приветствуя толпу идиотов из Министерства и их дам, что было довольно скверно, так еще и его лучший друг бросил его в какой-то момент.
Его обязанности не казались ему чем-то ужасным, когда Гарри стоял позади него, и он мог повернуться к нему и тихое отпустить какое-нибудь ехидное замечание, после того как надоедливый гость наконец покидал его, чтобы пройтись по залу и посплетничать об остальных гостях. Но сейчас Малфой остался в одиночестве, без чьей-либо компании, в которой можно было развлекаться. Хуже всего было то, что, когда они с Гарри находились буквально в разгаре беседы, Поттер неожиданно повернулся к главному входу в бальный зал и… и… улыбнулся! Его лицо буквально засветилось! Драко никогда не видел у Гарри подобного выражения лица. Ни разу за те почти четыре года, которые его знал.
Не то чтобы Гарри никогда не улыбался, нет, на самом деле его забавляли многие вещи; обычно чье-либо смущение или беспокойство, но это Драко определенно мог понять. Но хитрые ухмылки Поттера, его довольные усмешки и натянутые вежливые улыбки в большинстве случаев казались неполноценными. Гарри никогда не выглядел по-настоящему счастливым. Даже примерно. Но в этот раз он выглядел явно взволнованным, и Драко поразился тому, как стянуло его грудную клетку осознание того, что он ни разу не сумел вызвать такой взгляд у Гарри.
Когда его мать прошла в комнату, вежливо беседуя с каким-то мужчиной, как она поступала со всеми гостями, которых приветствовала, Малфой тотчас его узнал. Это был Маркус Верус, волшебник, присутствовавший и на прошлогоднем празднестве. Более того, тот, казалось, не собирался уделять даже каплю внимания матери Драко — какая наглость! — и вместо этого обследовал взглядом бальный зал, словно разыскивая кого-то.
Почти сразу же глаза мужчины встретились с глазами Гарри, и лукавая усмешка, возникшая на его лице, тотчас разожгла гневное пламя в груди Драко. Хуже всего было то, что Гарри незамедлительно двинулся навстречу Маркусу Верусу, даже не утруждаясь сказать прощальное слово Малфою. Мужчина, по крайней мере, сказал что-то Нарциссе, прежде чем покинул ее и направился прямо к Гарри. Они двое встретились и, встав возле одной из стен, начали разговаривать и не отходили друг от друга в течение следующих двадцати минут, пока Драко стоял вдали и наблюдал за ними, потихоньку закипая от злости.
Гарри был его другом! Его гостем! Он должен был уделять внимание Драко! Откровенно говоря, Малфой, возможно, не был бы так расстроен, если бы Гарри просто бродил по залу, заводил знакомства и общался с гостями, как люди обычно и поступали на подобных мероприятиях. Но вместо этого его друг тратил время на беседу с одним конкретным волшебником. Кем, черт побери, был этот мужчина? Драко осознал, что они с Гарри, очевидно, знают друг друга, что заставило Драко снова недоумевать о том, что произошло во время прошлогоднего торжества, когда Гарри спросил его об имени этого Веруса, и по какой-то непостижимой причине счел его очень забавным.
Малфой подозревал, что Гарри знал этого человека, еще тогда, а его слова подразумевали, что Маркус Верус — не настоящее имя мужчины, а выдуманное.
Эти двое, стоя в стороне, совершенно не походили друг на друга, и в то же время имели что-то общее. Верус был одет в очень модный, присущий светскому волшебнику, парадный костюм с сюртуком, полностью черный, за исключением белой нижней рубашки с высоким воротом. Гарри, напротив, выбрал совершенно иной, более старомодный стиль для своего официального наряда, но все равно выглядел потрясающе. На нем была надета белая рубашка стиля эпохи Возрождения с длинными нелепыми объемными рукавами, переходившими в плотно прилегающие манжеты, длиной почти во все предплечье. Манжеты были завязаны белыми лентами, которые свободно болтались у его запястий.
Поверх рубашки шел ладно скроенный изумрудно-зеленый сатиновый дублет с высоким воротом, черной вышивкой по краям и вокруг блестящих опаловых пуговиц, которые шли по центру. Черные, сшитые на заказ, брюки, привлекательно облегавшие задницу Гарри — не то, чтобы Драко специально рассматривал — завершали ансамбль. Он даже не стал надевать мантию! Но Гарри вообще не любил носить длинные плащи или мантии за пределами школы, так что Драко не был удивлен. Его друг отдавал предпочтение брюкам, и Малфой должен был признать, что тот выглядит гораздо лучше, когда его фигура не была скрыта под кучей ткани.
Драко наблюдал за короткой беседой Гарри и Веруса на прошлом празднике, и тогда ему казалось, что взрослый волшебник не особенно жалует Гарри. Мужчина по большей части выглядел раздраженным, в то время как Поттер выглядел так, как если бы дразнил его и получал удовольствие от своих попыток его рассердить. Надо сказать, что Гарри обычно поддразнивал только тех людей, с которыми был близок. С большинством он вел себя вежливо и отстраненно, держа определенную дистанцию и воздвигая вокруг себя стену, за которую никого не пускал.
Так что уже тогда, на прошлогоднем балу, Драко пришлось признать, что эти двое, вероятно, знали друг друга. Но их взаимодействие было столь недолгим, и мужчина был столь явно раздражен, что Драко не уделил этому особого внимания. Но сейчас стало ясно, что отношения между ними куда более близкие. И более теплые.
Драко стоял, будто аршин проглотив, и раздражение волнами расходилось от него, пока он наблюдал за тем, как Гарри периодически прикасается к мужчине. Это были легкие, едва ощутимые прикосновения пальцев или костяшек руки, мелкие, почти подсознательные жесты. В какой-то момент Гарри слегка наклонился к Верусу, слишком довольно улыбаясь при этом, по мнению Драко, а мужчина, в свою очередь, чуть приблизился в ответ, усмехнулся и прищурил глаза от веселья, вызванного тем, что они вдвоем обсуждали. Взрослый волшебник выражал эмоции более сдержанно, но Драко все равно мог сказать, что он явно получал удовольствие.
И Гарри все еще улыбался.
Он даже засмеялся. Этот был яркий, радостный смех, который Малфой слышал всего несколько раз. Одним из них, в сущности, был тот случай, когда Гарри узнал, что его теперешний собеседник зовется Маркус Аврелий Верус, ну, или использует это имя, во всяком случае.
С того момента как Гарри покинул Драко, прошло полчаса, и пылающее пламя иррационального гнева в груди Малфоя разгоралось все жарче. Эти двое все еще разговаривали. Они даже пренебрегли несколькими довольно известными и влиятельными политиками, которые подходили к ним, чтобы пообщаться. Хотя Драко и сам игнорировал свои обязанности хозяина, пока смотрел на этих двоих, пылая от ревности. Нет, конечно, это не была ревность, потому что это было бы просто смешно. К чему здесь можно ревновать? Гарри — его лучший друг, а этот мужчина — взрослый. Честно, как часто Поттер смог бы с ним видеться?
Драко внезапно стало интересно, не провел ли Гарри с этим мужчиной какое-то время летом. Поттер упоминал, что провел все каникулы во Франции в каком-то коттедже на пляже…
Драко был совершенно уверен, что видел фотографии этого Веруса в журнале «Волшебники и Волшебницы» этим летом. Его мать практически до дыр зачитывала этот проклятый журнал, ведь в нем был представлен куда более высокий уровень знаменитостей и публиковались куда более значимые политические слухи, чем в паршивом «Ведьмином досуге».
Маркус Верус посещал все важные мероприятия, вел обширную общественную деятельность и имел довольно высокий статус среди наиболее влиятельных политиков Министерства. Драко не знал, как много времени мужчина сумел бы отыскать в своем плотном графике, чтобы сбежать во Францию, но с теми огромными деньгами, которые, очевидно, имелись у него, можно было предположить, что у него имелся персональный международный портключ. Собственный отец Драко мог легко достать себе такой, в порядке исключения, и Драко страшно злился от мысли, что Верус тоже обладал такой привилегией.
До прошлого года он никогда не слышал об этом проклятом волшебнике, и предположение о том, что он имел значительный вес в Министерстве магии, вызывало досаду. Особенно теперь, когда Драко понял, что мужчина, кажется, имел влияние и власть и над его лучшим другом.
Может, они знали друг друга благодаря работе Гарри на журнал МП? Но имел ли Верус отношение к МП? Драко не сумел вспомнить никаких фактов, которые подтвердили бы связь этого мужчины с крупнейшим политическим журналом, но был вынужден признать, что вообще-то не уделял ему особого внимания до сего дня. Единственная причина, по которой имя мужчины застряло в его голове, стала реакция Гарри на него на прошлом празднике.
Драко мгновенно рассвирепел, когда рука Веруса приподнялась и легка поверх длинной зашнурованной манжеты на предплечье Гарри и замерла. Просто осталась лежать там. И Гарри не смахнул ее, как он обычно поступал в отношении всех остальных людей. Потому что Гарри Поттера трогать нельзя. Просто нельзя.
Драко не мог больше бездействовать. Что-то глубоко в его груди завелось слишком сильно, и оставаться на месте для него стало невыносимо.
Малфой быстро пересек комнату и остановился рядом с Поттером и Верусом, по-прежнему ведущих приглушенную беседу. Он стоял, важный и гордый, стараясь скрыть свою заинтересованность, хотя воздух него почти раскалился от его нетерпения, и ждал возможности прервать их, что на деле оказалось несколько сложно, поскольку двое волшебников, очевидно, использовали какие-то чары, чтобы скрыть свой разговор от любого, кто захочет подслушать.
Гарри, наконец, заметил Драко и слегка повернулся к нему лицом. Несмотря на это движение, рука Веруса осталась лежать там, где была, и это почему-то страшно взбесило Драко.
Гарри махнул рукой в едва уловимом жесте, и Малфой почувствовал, как чары уединения, распространившись дальше, окружили и его тоже, и постарался не вздрогнуть от очередной демонстрации невероятной магической силы своего друга. Это было уже обычным делом, ему действительно стоило бы привыкнуть.
— Драко? Что-то случилось? — поинтересовался Гарри.
Малфой на мгновение стиснул челюсти, прежде чем надменно приподнял подбородок.
— Мне просто стало любопытно, собираешься ли ты возвращаться до конца вечеринки. Ты пробыл здесь уже более получаса.
— Вправду так долго? — подивился Гарри и, обернувшись, широко улыбнулся мужчине. — Время летит незаметно, когда веселишься, не правда ли?
Верус, казалось, закатил глаза, а уголки его губ чуть приподнялись.
— Ты собираешься представить нас? — задал вопрос мужчина, развернувшись к Драко.
— О, конечно, — произнес Гарри. — Эмм, М-маркус, это Драко Малфой, сын Люциуса и один из моих школьных друзей. Драко, это Маркус Верус.
Драко не упустил ни то, как его друг запнулся на предполагаемом имени мужчины, ни озорную улыбку, с которой он его назвал. Раздражение и любопытство Малфоя достигли предела.
— Откуда вы знаете друг друга? — спросил он, стараясь сохранить равнодушную и незаинтересованную интонацию и не показать, насколько ему на самом деле любопытно.
— О, мы с Маркусом прошли долгий путь, — ответил Гарри, широко улыбаясь мужчине, который тихо фыркнул себе под нос.
— Правда? — скептически протянул Драко. — Вы двое проводили вместе время летом?
Гарри, казалось, был сбит с толку этим вопросом и отрицательно покачал головой.
— О, нет. Я провел почти все лето в полном уединении. В действительности я не видел Маркуса с тех пор, как он был здесь в прошлый Йоль. Даже странно, что прошел целый год, с того момента, как мы виделись в последний раз.
— Серьезно? На прошлогоднем празднестве у вас, казалось, не было особо близких отношений. Если вы не видели друг друга целый год — откуда тогда взялась эта близость? — злобно бросил Драко, указав на предплечье Гарри, на котором все еще покоилась ладонь Веруса.
Двое волшебников опустили пораженные взгляды на свои руки, как если бы даже не осознавали, что делали. Верус практически мгновенно отдернул свою ладонь, будто обжегшись, а секундой позже уставился на нее так, словно та его каким-то образом предала. Рот Гарри чуть приоткрылся, и он сам пару секунд удивленно смотрел на мужчину, после чего повернулся назад к Драко с невинно-смущенным выражением на лице.
— Я правда не представляю, о чем ты, Драко.
Малфой почувствовал, как презрительная усмешка расползается по его губам, а его раздражение и разочарование усиливаются.
— О, конечно, не представляешь, — отрезал он почти сердито.
Гарри неодобрительно взглянул на блондина и нахмурил брови. Он приблизился к Драко и отвел его чуть в сторону, оставив дистанцию в несколько футов между ними и мужчиной.
— Да что с тобой, Драко?
— Со мной все нормально, — выплюнул Малфой и вздернул подбородок, быстро и тяжело дыша. — Но я не могу не поинтересоваться, что происходит с тобой! Ты наклонялся к нему, позволил ему приблизиться к себе! Пустил его в свое личное пространство! Позволил прикоснуться! Откуда ты его знаешь, Гарри? Кто он, черт возьми?
Поттер выпрямил спину и пораженно уставился на друга, явно озадаченный.
— Приблизиться? Прикоснуться? Драко, он просто дотронулся до моей руки, я не вижу…
— Это был не единственный раз, Поттер. Я наблюдал за вами последние полчаса. Вы все время касались друг друга, оба.
— Драко, я думаю, ты слишком бурно реагируешь на это, — мягко произнес Гарри, обращаясь к Драко как к кому-то душевнобольному. Честно говоря, Малфой понимал, что должен пребывать в ужасе от своего собственного поведения, но чувствовал, что уже не сможет остановиться теперь, когда начал.
— Я не бурно реагирую! — яростно прошипел он.
— Драко, тебе нужно успокоиться, — велел Гарри предостерегающим тоном.
— Я спокоен! Кто этот мужчина? Какое право он имеет прикасаться к тебе? Когда ты даже мне не позволяешь делать это, — последняя фраза осталась невысказанной и прозвучала лишь в восставшем разуме Драко.
— Он друг и союзник, которому я по-настоящему доверяю. И я не понимаю, каким образом это касается тебя, Драко.
— Почему ты доверяешь ему? В прошлом году ты даже не знал его имени. Ты не видел его целый год — как он может быть «другом и союзником»?
— Я регулярно переписывался с ним в течение года, так что нельзя сказать, что мы не общались с прошлого Йоля, мы просто не встречались лично. И, раз уж на то пошло, год назад я сказал, что не знаю имени, которое он использует, но я знаю его практически всю мою жизнь.
— Так значит, он все-таки использует вымышленное имя! — восторженно прошептал Драко.
Гарри закатил глаза, а затем впился в блондина жестким взглядом.
— Ты не станешь никому об этом рассказывать, — практически приказал он.
Малфой сердито уставился в ответ.
— Я могу делать все, что захочу. Мы не в нашей общей спальне сейчас, Гарри. Здесь нет контракта, ограничивающего, что я могу говорить, а что нет.
— Драко, ты проявляешь неразумную враждебность. В чем, черт возьми, проблема? Плевать мне на этот чертов контракт. Я просто говорю тебе, что ради своего благополучия и ради своего отца, ты не можешь распространять слухи о Маркусе.
— Моего благополучия?! — воскликнул Драко, выглядя оскорбленным. — Как ты смеешь намекать…
— Честно, Гарри, если отродье Люциуса доставляет неприятности, я могу просто применить Обливиэйт. Все это занимает слишком много времени, — нетерпеливо протянул Верус.
@темы: перевод, Гарри/Том, Again and Again
-
-
04.01.2017 в 16:35