Оригинал: www.fanfiction.net/s/8149841/1/Again-and-Again
Основные персонажи: Северус Снейп, Драко Малфой, Гарри Поттер, Люциус Малфой, Том Марволо Риддл
Пэйринг: Гарри Поттер/Том Риддл, Драко Малфой/Гарри Поттер(односторонний)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Джен, Слэш (яой), Фэнтези, Философия, AU
Предупреждения: OOC
Размер: Макси
Статус: в процессе
Саммари: Гарри Поттер исчезает с порога дома Дурслей. Дамблдор не может его найти. Мальчик объявляется только перед своим первым годом обучения. Он холодный и равнодушный ребенок. Гений, распределенный на Слизерин и вызвавший множество вопросов, на которые никто не смог найти ответы.
Глава 5
— Ты змееуст!
Гарри на секунду прикрыл глаза, пытаясь скрыть раздражение от того, что его прервали, когда он сидел в своей любимой укромной нише в библиотеке, прежде чем повернулся и столкнулся лицом к лицу с Гермионой.
— Да, это так, — ответил он спокойно. Слизеринец наслаждался покоем и уединением библиотеки и абсолютно не жаждал иметь дело с очередной волной вопросов.
— Ты очевидно уже знал об этом, — заявила девочка, кидая вопросительный взгляд.
— Конечно, знал.
— И твои соседи по комнате тоже?
— Конечно же, да.
— Тогда как так вышло, что больше никто не знал?
— Все, что происходит в нашей спальне, остается в нашей спальне, — ответил Гарри, безразлично пожав плечами.
Лицо Гермионы приобрело скептическое выражение.
— Звучит довольно благородно для слизеринцев.
Гарри фыркнул, и, развеселившись, широко осклабился.
— Мы связаны магическим контрактом, подписанным в день поступления на первом курсе. В соответствии с ним, мы не можем поведать что-либо из того, что увидим или узнаем друг о друге, находясь в спальне, кому-либо постороннему. Иначе будем наказаны.
— Это ужасно!
Поттер одарил ее самодовольной усмешкой, в которой не было ни капли вины.
— Мы слизеринцы. Чего ты ожидала? Что мы доверяем друг другу?
— Это на самом деле так трудно? — задала вопрос Грейнджер с ноткой недоверия.
— Честно? Когда я — «Мальчик-который-выжил», а родители троих моих соседей по комнате однажды поклялись в верности Темному Лорду, пытавшемуся убить меня в раннем детстве? Да, это трудно. А так мы, по крайне мере, знаем, что ни один из нас не собирается использовать личную информацию друг о друге против друг друга. Мы защищены магией контракта.
Гермиона глубоко нахмурилась и оставалась безмолвной довольно долго, и Гарри уже был готов вернуться назад, в нишу, к своему дневнику.
— Так почему Нотт призвал змею, чтобы атаковать тебя? — спросила она наконец, вновь привлекая внимание Поттера.
— Он искал способ достать меня, — ответил Гарри беззаботно. — Тео пытался досаждать мне уже какое-то время, но ничего не получалось, и никто не помогал ему, потому что не хотел ссориться со мной, а потому, отчаявшись, он сделал глупость. Нотт считал парселтанг одним из моих страшных секретов и думал, его поступок взбесит меня, так как это происшествие в теории заставило бы меня раскрыть свой секрет против воли.
— Но он ошибся, — констатировала Гермиона, смотря на него с любопытством. — Это не было против твоей воли. Ты мог избавиться от змеи, не разговаривая с ней.
Гарри улыбнулся ей и кивнул.
— Прямо в яблочко, Грейнджер. Раскрыть эту способность — полностью мой выбор. Мне было откровенно наплевать, если вся школа узнала бы, а это вышел быстрый и легкий способ, гарантирующий, что большинство учеников узнает все сразу, а не через слухи, мало-помалу распространяющиеся по школе, где вся история стала бы чрезвычайно искажена, пройдя через слишком многих людей. Большая часть учащихся присутствовала на занятии Дуэльного клуба, а остальные получили избыточное количество источников информации, доступных для уточнения деталей, и те не будут ужасно исковерканы.
— Но почему ты вообще захотел, чтобы школа узнала обо всем? — спросила девочка недоверчиво.
Гарри впился в нее взглядом на несколько долгих мгновений — настолько долгих, что она начала нервно подрагивать.
— Я не стыжусь своей способности. В ней нет ничего плохого. Это что-то, что я могу делать. Почему я должен скрывать этот дар, если у меня нет ни одной конкретной причины? Просто потому что другие имеют предубеждения относительно него? Ты бы стала прикидываться полукровкой только потому, что боялась порицания, которое выражают к магглорожденным?
Грейнджер слегка приоткрыла рот, явно не готовая к такому вопросу.
— На факультете Слизерин этот дар уже принес мне значительное количество уважения, — продолжил Гарри, позволив гриффиндорке томиться минуту в ожидании. — Он может принести мне отрицательную славу среди многих учащихся, но на моем факультете эта способность высоко ценится. Третьекурсники и те, кто младше, уже уважали меня, просто из-за моих навыков и стойкости под давлением общества. Старшекурсники отчасти интересовались мной и отдавали определенную долю уважения, но не более. Теперь же они воспринимают меня как «серьезного игрока» и относятся с куда большим расположением, чем ранее.
Гермиона открыла рот в изумлении.
— Так это из-за внутрифакультетской политики? Но как насчет остальной школы? Они все убеждены, что ты Темный Волшебник или кто-то наподобие. Это вправду не беспокоит тебя?
— Нет. Это вообще ничего не значит. Они все идиоты. Позволь им верить в то, что они хотят, — ответил Поттер безэмоционально и махнул рукой. — Кроме того, весь Гриффиндор и большая часть Хаффлпафа уже были помешаны на мысли, что я «злой Темный волшебник» задолго до того, как я раскрыл свой дар змееуста. Произошедшее в действительности мало что изменило, а спустя месяц это будут уже старые новости, и люди найдут свежую тему для сплетен.
— Я все еще не могу поверить, что тебе все равно!
— Как я сказал, мне нет дела до того, что другие люди думают обо мне, — произнес Гарри, пожав плечами. — К тому же теперь, когда тайное стало явным, мне не нужно больше прятать Ёрми.
— Ёрми?
Мальчик широко улыбнулся и, сунув руку во внутренний нагрудный карман своей мантии, достал оттуда тонкую, словно карандаш, змейку, которая немедленно с любовью (насколько это возможно для змеи, во всяком случае), обвилась вокруг его руки, и, повернув голову, посмотрела на Гермиону.
Девочка слегка побледнела, а ее глаза расширились от изумления, которое было лишь частично скрыто.
— Твое домашнее животное — змея?
— Ага. Он у меня целую вечность, — произнес Гарри, нежно улыбаясь питомцу. — Он действительно великолепен. Хочешь потрогать его?
— Он ядовитый? — спросила Гермиона, колеблясь.
— Он не укусит.
— Это не ответ на мой вопрос, — бросила она, одарив его острым взглядом, на который Поттер только невинно улыбнулся, а после сосредоточился на змее и начал что-то ему шипеть, заставив рот Грейнджер приоткрыться от шока.
— Что ты сказал? — спросила она, как только Гарри прекратил шипеть и повернулся к ней.
— Я сказал ему, что тебя зовут Гермиона, и, если он когда-нибудь увидит, что ты в опасности, у него есть мое разрешение укусить обидчика ради твоей защиты.
Она побледнела.
— Ты рассказал своему змею обо мне? — прошептала гриффиндорка, и выражение ее лица значительно смягчилось.
Гарри кивнул.
— Да, рассказал. Он не совсем понял все — он не может, на самом деле. Даже если мы говорим на одном языке, это не отменяет того факта, что Ёрми все еще просто змея, но он хороший слушатель и понимает достаточно. Однажды давно у меня была сова, она была моим первым настоящим другом. Я имел привычку рассказывать ей обо всем, хотя она не могла говорить в ответ. Я полагаю, это было по большей части потому, что я был одинок и нуждался в собеседнике, однако я все равно был убежден, что она все понимала и переживала за меня.
— Что с ней случилось? — мягко спросила Гермиона спустя мгновение. Гарри, щекоча нос Ёрми указательным пальцем, бросил взгляд на нее, и его глаза в этот момент казались пустыми и тусклыми.
— Она была убита.
— Мне жаль.
Поттер пожал плечами.
— Это было очень давно.
— Не могло быть так уж давно.
— Ты не поверишь, — прошептал он, вновь посмотрев на змея и прошипев ему что-то тихо. — Может он узнать твой запах? — спросил Гарри внезапно после тяжелого молчания в течение нескольких долгих мгновений.
— Мой запах?
— Да, он просто прикоснется своим языком к твоей коже и получит образец твоего запаха. Для него так будет легче распознавать тебя, в конце концов.
— Эмм… ладно, — нерешительно сказала Грейнджер, медленно протянув руку к крохотной ромбообразной голове змеи.
Ёрми приблизил свою голову и точно, как сказал Гарри, потратил всего мгновение на то, чтобы коснуться языком руки Гермионы, прежде чем подтянулся обратно к руке хозяина и скрутился вокруг нее в удобное кольцо.
Девочка смотрела на маленькую змейку еще несколько секунд, пока снова не взглянула на Гарри.
— Так он ядовитый или нет?
Поттер широко ухмыльнулся.
— Только когда хочет быть.
***
Разоружая людей, вы вызываете у них обиду и показываете, что не доверяете им то ли из-за трусости, то ли из-за нехватки уверенности; оба этих суждения порождают ненависть.
Никколо Макиавелли.
Никколо Макиавелли.
***
Время вновь продолжило свой ход, и Гарри обнаружил, что недели после его большого разоблачения проходили наиболее интересно, чем когда-либо в школе за очень долгое время. Ему стало любопытно, в какой момент он начал наслаждаться созданным вокруг него переполохом, а не отчаянно желать избежать его, но не смог точно определить, когда это началось. Оглядываясь назад, Поттер понимал, что получил удовольствие от реакции окружающих, когда Шляпа распределила его на Слизерин, и все были глубоко шокированы. Он также радовался изумлению своих соседей по комнате каждый раз, когда он открывал им какой-нибудь любопытный факт о себе, навроде Ёрми или духовных традиций.
Духовные традиции стали тем, что он по-настоящему открыл для себя только в последние пару жизней. Это было одной из вещей, которая никогда его особенно не заботила в его первые жизни. В течение своей четвертой жизни, уже после тридцати лет, он неожиданно завязал отношения с волшебником, который был весьма религиозен и являлся непоколебимым приверженцем старых традиций. Религия никогда не интересовала Гарри ранее, но ему стало любопытно. Один обряд — и он был поражен тем, какой сильный эффект ощутил. Как если бы его глаза открылись на целую ветвь магии, о существовании которой он даже не подозревал.
Это была религия, но также — магия. Испытав ее влияние на себе, Гарри смог почувствовать, насколько она ощутима и реальна. Он не мог поверить, что не ведал об этом аспекте магической культуры так долго — а это действительно было чертовски долго для того, чтобы оставаться несведущим, учитывая, сколько лет он уже прожил. Обряд стал своеобразным катализатором, и для Гарри уже не было дороги назад.
На Самайн он снова провел ритуал «призыва мертвых», и Драко снова присоединился к нему. Забини оказался не заинтересован: он сказал, что знал слишком много умерших людей, связываться с которыми у него не было никакого желания, и Гарри пришлось признать, что это, наверное, правда. Бабушка Грегори умерла предыдущей весной, так что в этот раз он согласился по-настоящему присоединиться к ритуалу и сидел внутри круга, в то время как Винсент вновь уселся снаружи, чтобы помедитировать.
Ноябрь пролетел довольно быстро, и Гарри теперь брал Ёрми с собой на занятия так же, как прочие ученики приносили с собой крыс, жаб или кошек. Вначале он, начиная шипеть что-то своей змее, зарабатывал этим огромное количество испуганных взглядов и даже несколько истеричных воплей, но в конечно счете люди привыкли и больше не боялись.
Сразу после разоблачения, Тео решил полностью игнорировать существование Гарри. Он все еще иногда посылал ему сердитые взгляды, но даже близко не такие враждебные как раньше. Он также забросил попытки проклясть вещи Поттера или его самого. Все это, скорее всего, было как-то связано с тем фактом, что Панси в отношении Гарри сменила свою точку зрения на полностью противоположную. Теперь она волочилась за ним подобно щенку, прилипчивому и излишне активному; всегда делала ему приторные комплименты, или нахваливала его выступления на занятиях, или высмеивала гриффиндорцев, которые пытались действовать ему на нервы.
По существу, Паркинсон стала относиться к нему точно так же, как относилась к Драко, может, даже более надоедливо. Гарри явно был не в восторге и безумно раздражался порой, а Драко находил ситуацию забавной, хотя и сам считал девочку излишне назойливой.
Теперь, если Нотт бросал на Поттера злобные взгляды или открыто поливал грязью, Панси одной из первых бросалась на его защиту, и это, несомненно, выводило Тео из себя. Однако это стало единственным аспектом обожания Паркинсон, который Гарри счел забавным, а не докучливым. Но опять же, он осознал, что стал находить забавными многие вещи, которые когда-то были ему противны или злили.
Не то чтобы это было плохо, честно говоря. Гарри не мог даже представить, насколько было бы ужасно снова и снова проживать жизнь и никогда не меняться. Тот факт, что мир вокруг него всегда оставался тем же самым, уже являлся довольно скверным, а если бы и он сам при этом оставался прежним… Это было бы…просто…жутко. Не говоря уже, что невыразимо скучно.
Рождественские праздники прошли без особого торжества, в восхитительной тишине, поскольку все соседи по спальне Гарри уехали домой на каникулы. Поттер все еще был удивлен тому, что Дамблдор не предпринял никаких шагов, чтобы сблизиться с ним, даже спустя столько времени. За исключением единичного опыта с мантией и Зеркалом Еиналеж прошлой зимой, директор не сделал никаких дальнейших телодвижений в его сторону.
Гарри рассеянно подумал, применял ли Дамблдор ту же тактику «отступить и тихо наблюдать», какую использовал в отношении юного Тома Риддла, которого приметил в конце 30-х. Было любопытно, как много общего старик увидел между ними. Гарри не до конца понимал, что вообще чувствует по этому поводу. Была мысль, что он становится все более и более похож на Темного Лорда, но в то же время сохранилось понимание, что они по-прежнему сильно отличались. У них были и схожие, и в то же время очень разные условия становления личности.
Том Риддл вырос в мире, где никто не возлагал на него никаких ожиданий. Вообще. Даже после того, как он вступил в магический мир и стал учиться в Хогвартсе. Он был магглорожденным слизеринцем. Неизвестная величина с полным отсутствием какого-либо политического влияния. На плечи Гарри же оказались возложены ожидания всего магического мира с того момента, как он вступил в него в возрасте одиннадцати лет и был вынужден практически постоянно прилагать усилия, чтобы соответствовать этим ожиданиям и не разочаровывать всех.
Понятно, что эти заботы покинули его давным-давно.
Таковы его детство и детство Волдеморта. Можно было бесконечно обсуждать их и приводить какие угодно доводы «за» и «против» их схожести, все оставалось довольно спорным. Гарри полагал, что более важно рассматривать то, какими взрослыми стал каждый из них. Насколько похожим он стал на человека, в которого вырос Том Риддл? Эта мысль порой тревожила его. Смог бы он получать удовольствие от чужих страданий, как Темный Лорд?
Он определенно наслаждался страданиями Нотта и должен был признать, что забавлялся, наблюдая за мучениями Рона или Невилла на уроках Зельеварения у Снейпа. А ведь это были Рон и Невилл! Они нравились Гарри! Раньше… Кажется… Это было слишком давно.
Ему нравилось думать, что он не смог бы получать удовольствие, наблюдая за пытками, тем не менее, отнести это заявление к самому себе, без оговорок, не выходило. Существовало несколько исключительных личностей, встретившихся Поттеру в течение многочисленных жизней, на медленную и мучительную смерть которых он бы с удовольствием посмотрел.
По факту, он убил некоторых из них своими руками.
Всегда казалось, что этим поступкам было достаточно оправданий, и, даже оглядываясь назад, Гарри все еще в достаточной мере чувствовал гнев на каждого из них, чтобы утешать себя мыслью: «они это заслужили». Но он полагал, что большинство людей, убив кого-то, находили оправдание содеянному. Все всегда сводилось к мотивам, точке зрения и обстоятельствам.
Гарри давным-давно усвоил, что мир не делится на черное и белое. Нет ничего простого и однозначного.
Наступил январь, и Поттер плавно перетек обратно в состояние уныния и скуки. Снейп позвал его в свой кабинет однажды, чтобы рассказать, что Дамблдор особенно внимательно наблюдает за ним в последнее время и попросил Северуса усиленно «следить за всем, что затевает мальчик». Директор хотел, чтобы Снейп делился с ним информацией, но, по всей видимости, не чувствовал желания делиться своими мыслями в ответ, что, по словам профессора, было вполне ожидаемым.
Гарри не стал тревожиться. Он без преувеличения мог сказать, что ничего не затевает, так что Дамблдору вынюхивать было нечего. Школа прекратила сходить с ума из-за его змеи и его способности говорить с ней, и у него резко сократилось количество возможностей пугать людей с помощью Ёрми, так что он бросил это дело.
Гарри все еще продолжал придерживаться тактики нереагирования в отношении наиболее враждебных учеников — гриффиндорцев, по большей части. Блокируя от случая к случаю их проклятия или обходя местечки, где были размещены ловушки, он никогда не бросал заклятья в ответ и не отвечал обидчикам никаким другим способом.
В конце концов, большинству «злоумышленников» это быстро наскучивало, и они прекращали свои нападки. Только Рон Уизли становился все злее из-за чувства неудовлетворенности, но Гарри знал, что рыжик был слишком неумелым, чтобы доставить серьезные проблемы.
Гермиона продолжала свою настойчивую дружбу с ним, а он продолжал оспаривать все ее знания о магическом мире, которые она узнала благодаря тому, что прочла несколько книг по отдельным тематикам, и подчеркивал, что не все авторы беспристрастны. Поттер также начал давать ей книги, подтверждающие его точку зрения, а также рекомендовал отдельные избранные издания, потерянные в глубинах школьной библиотеки.
Грейнджер бледнела всякий раз, когда он показывал ей книги, взятые из Запретной секции, и постоянно спрашивала, как он сумел получить разрешение на их просмотр. Обычно тем, кто выписывал ему разрешение, становился Снейп или же Локхарт, поскольку последнего было до неприличия легко надуть и убедить сделать что-либо для себя. На вопрос Гермионы Гарри обычно пожимал плечами и говорил, что ему позволил учитель.
Вопреки страхам Грейнджер он уже направил ее к некоторым руководствам по Темным Искусствам. Одной из первых книг стал учебник истории на самом деле. Довольно тонкая книжица была посвящена судебным процессам над магами в Северном Бервике в 1590 году, которые в результате закончились пытками и казнью почти семидесяти волшебников и волшебниц. Данное событие произошло почти за столетие до принятия Статута Секретности, когда не было никакого Министерства магии, однако все же были волшебники, обладающие властью и положением в обществе, которые в конечном счете единолично принимали решения ради защиты самих себя.
Среди многих других обвинений крупнейшим являлось обвинение в адрес нескольких ведьм, использовавших «Темную магию» чтобы вызвать шторм и убить короля Шотландии Джеймса VI, потопив его корабль, на котором он путешествовал. Множество более слабых и бедных волшебников и волшебниц казнили за гораздо меньшие преступления, но вина за покушение на убийство короля Джеймса VI была возложена на группу весьма состоятельных и влиятельных магов. Они использовали свою силу и авторитет, а также тот факт, что владели землей, чтобы созвать переговоры и урегулировать конфликт. По существу, они пообещали, что магический народ прекратит использовать определенные виды магии, включая управление погодой, в обмен на то, чтобы суды над ведьмами завершились.
Также, вероятно, для убеждения магглов ими использовалась магия, но это уже другой вопрос. В конце концов, чтобы принудить ведьм и волшебников из сел и деревень следовать соглашению, среди магических поселений была проведена кампания пропаганды, навесившая ярлыки «темных» и «злых» на отдельные ветви волшебства, включенные в договор с магглами. И эта точка зрения со временем укрепилась. Гарри использовал это судебное разбирательство как пример, поскольку этот случай наиболее сильно зацепил его, когда он впервые ознакомился с ним много жизней назад.
Поттер интересовался порой, почему определенные направления магии стали запрещены, когда, насколько он мог сказать, в них не было абсолютно ничего плохого. Практически во всех случаях фигурировала история навроде суда над волшебниками в Бервике. Огромное количество людей было обмануто теми, кто стоял у власти, с целью контроля над ними или с целью заставить их следовать обещаниям, данным магглам во избежание конфликтов или ради получения выгоды.
Еще более досадным стало то, что магглы в большинстве случаев не сохранили зарегистрированные образцы этих соглашений и, конечно же, не узнали бы, если бы волшебники вдруг обратились к этим старым пыльным договорам. Но клеймо на определенных ветвях магии все еще оставалось, а Министерство, естественно, не собиралось предпринимать никаких действий и признавать, что на самом деле произошло в каждом случае. И поэтому ничего не менялось.
Это также стало причиной, побудившей Гарри к поиску чего-либо в кампании Волдеморта за господство над Британией, что не казалось бы чем-то ужасно неприятным. Именно в свои первые годы борьбы за власть Том Риддл был куда больше нацелен на законодательство и политику и даже создал изначально по существу политическую группу, названную Рыцари Вальпургии. Они образовались из наиболее молодых наследников членов Визенгамота, а также лоббистов, и работали над отменой большей части «мусора» среди принятых законов и постановлений, препятствующих использованию совершенно правомерных форм магии, наравне с борьбой за усиление мер защиты детей волшебников и магических сообществ, а также за более развитую и всестороннюю систему образования. Так было до тех пор, пока Волдеморт окончательно не потерял разум в 1970 году, и группа была распущена, а вместо нее мужчина сформировал Пожирателей Смерти.
Из своих исследований Гарри сделал вывод, что Риддл в какой-то момент потерял последние крохи человечности, необходимые для осознания того, что убийство людей, не согласных с твоей политикой, было неправильным. Все первые жертвы Пожирателей Смерти являлись наиболее сильными оппонентами Волдеморта, встретившимися ему, когда он еще пытался вести политику законным путем, и которые чинили ему наибольшее число препятствий.
Не смотря на то, что Поттер наконец собрал гораздо больше информации о Волдеморте, помимо сведений о беспричинных разрушениях и неприкрытом терроризме, он все еще не был готов раскрыть подобные детали Гермионе, сидя в библиотеке Хогвартса, где кто угодно мог подслушивать. Он приложил ряд усилий, чтобы тайно приобрести некоторые старые брошюры и листовки, созданные однажды Рыцарями Вальпургии и распространяемые ими в 60-х, в период своей наивысшей активности. Их было весьма непросто разыскать, поскольку те, кто все еще владел их копиями, не жаждали признавать этот факт. Немногие люди в нынешнее время вообще знали о Рыцарях Вальпургии или их связи с мужчиной, ставшим в итоге Тем-Кого-Нельзя-Называть, но все же нашлось достаточно волшебников и волшебниц, которые жили в те времена и все еще помнили.
Гарри, будучи слизеринцем, теперь был глубоко «в змеиной яме». Он точно знал, кто конкретно обладал нужными ему старыми изданиями и, учась вместе с их детьми, мог легко передать свои просьбы. Малфой стал одним из очевидных вариантов выбора. В обмен на предоставление требуемой литературы Гарри дал Драко прямое разрешение рассказать своему отцу несколько деталей о себе, находившихся под запретом контракта. Юный Малфой был в полном восторге, а Люциус более чем охотно передал копии брошюр.
За исключением этого, все происходящее в школе оставалось изрядно скучным и предсказуемым в течение февраля, марта и апреля. Единственной вещью, достойной упоминания за все это время, являлись периодические ментальные контакты, совершаемые Гарри для уточнения уровня прогресса Волдеморта по созданию нового тела. Оно было почти готово, и Поттер знал, что в ближайшее время мужчина сделает следующий ход.
***
Первого мая, в пятницу, наступал Белтейн, аналог Самайна. В оба этих дня истончалась завеса между мирами, но в то время как Самайн был посвящен мертвым, Белтейн — жизни и перерождению. Неудивительно, что Волдеморт счел этот день подходящим для обретения нового тела.
Проникая в сознание Риддла все чаще в последнее время, Гарри был в курсе его планов и тихо готовился к ним сам. Ночью перед Белтейном он выскользнул из спальни в общежитии прямо перед комендантским часом и, через пару минут дойдя до двери в кабинет Снейпа, осторожно постучал. Мужчина не сразу открыл дверь, но Гарри знал, что декан был внутри, потому что проверил его местоположение по Карте Мародеров перед своим приходом. Наконец, спустя некоторое время, дверь открылась, и на пороге показался раздраженный Снейп, однако выражение его лица почти сразу сменилось на нерешительное и настороженное.
— В чем дело?
— Надо обсудить кое-что, — просто ответил Гарри и кивнул в сторону кабинета. Мужчина колебался ровно мгновение, прежде чем коротко кивнул и отошел, позволяя Поттеру войти. Как только они, закрыв дверь, оба заняли свои места, Снейп зачаровал комнату с помощью заклинания уединения.
— Это связано с Темным Лордом? — спросил Северус, хотя в его голосе было крайне мало вопросительных интонаций.
— Я полагаю, твоя Метка заболела?
— Весьма сильно, — резко ответил мужчина, слегка скривившись, и сжал левую руку в кулак.
— Завтра состоится ритуал, который полностью закрепит его душу в сосуде, создававшемся за последний год. Послезавтра он вновь обретет свою силу.
Снейп сумел сохранить лицо, но Гарри смог заметить, что нервы мужчины были натянуты, но только потому, что знал, на что смотреть.
— А что с твоим планом по возвращению ему рассудка?
— Я обдумывал, когда начать, и должен признать, что часть меня изначально намеревалась подождать подольше, до встречи с ним в действительности, но я передумал. Думаю, будет лучше, если я попаду к нему как можно скорее, так что завтра я покину школу.
Брови Снейпа слегка приподнялись.
— И как ты намерен это сделать?
— Я знаю несколько путей за пределы школы, минующих защиту, которыми могу воспользоваться. Фокус в том, чтобы убедиться, что никто не заметит или, по крайне мере, не доложит о моем отсутствии.
— Ты хочешь, чтобы я тебя прикрыл.
— Был бы признателен за это, да, — кивнул Гарри. — Я провел большую часть второй половины дня, жалуясь на самочувствие, и намерен завтра остаться в «постельном режиме». Я также сообщил всем о своем отношении к профессиональным целителям и добавил, что не желаю, чтобы меня упрятали в Больничное крыло. Я сказал Драко, что вместо этого пойду к тебе за обычным зельем от гриппа.
— Что кажется целесообразным, но как насчет того момента, когда твои соседи заметят твое фактическое отсутствие?
— Они не смогут рассказать кому-либо, что меня нет, так как это наблюдение будет сделано в нашей общей спальне, — ухмыляясь, ответил Гарри. — Тем не менее я планирую держать полог на постели опущенным в течение всего дня и поместить на него простое заклятье отвлечения внимания, которое сдерживало бы остальных от желания проверить мое состояние.
— Полагаю, это приемлемо. Когда мне ожидать тебя обратно?
— Пока не знаю, — ответил Поттер, вздохнув и пожав плечами.
Мужчина глубоко нахмурился.
— И что мне делать, если ты вообще не вернешься?
Гарри склонил голову на бок и хмыкнул.
— Прикинься несведущим. Сделай вид, что не понятия не имеешь, как я ускользнул из школы, и где меня искать. Магия нашего контракта препятствует применению легилименции или Веритасерума в попытках вытянуть правду из твоего разума.
Снейп все еще не выглядел довольным, но дальше дискуссию продолжать не стал.
Следующим утром ровно в пять часов Гарри накинул на плечи свою мантию-невидимку, поднял капюшон и бросил заклятье тишины на обувь. Ёрми он посадил в один из карманов, в другой положил Карту Мародеров, вместе с одной особенной книгой, а на плечо повесил маленькую сумку. Затем заколдовал полог и поместил несколько защитных чар вокруг кровати, которые заставят любого, кто попытается проверить его состояние, вдруг вспомнить о каком-то более важном деле, и после тихо выскользнул из комнаты.
Используя карту и свою невидимость, Поттер ловко передвигался по замку, затем по улице по направлению к Гремучей иве. Быстро бросив заклинание, остановившее ее смертоносные хаотичные движения, он проворно скользнул в спрятанный проход и, очутившись в Визжащей хижине спустя несколько минут, выскользнул из здания и тотчас исчез с негромким хлопком.
Гарри появился на дороге с внешней стороны Литтл Гэнглтона, как раз перед узкой извивающейся тропой, ведущей в старое заброшенное поместье Риддлов. Конечно, оно не являлось таким уж заброшенным, как верили люди, но мало кто знал это. Пройдя по дорожке, Поттер достиг старого домика на окраине территории, который однажды давно занимал смотритель, пока не встретил свою преждевременную смерть, и, спрятавшись в тенях, стал ждать.
***
Крики боли из уст Квиррелла наконец стихли, и он, на мгновение упав на колени, завалился на бок, тяжело дыша от изнеможения и пережитых мук. Наконец-то свободен… Только на самом деле нет. Мужчина все еще оставался рабом Темного Лорда, не важно, занимал тот его тело или нет. Но по крайне мере теперь ему не придется страдать от изнуряющей боли, которая приходила в то время, когда Темный Лорд полностью брал под контроль его тело, чтобы завершить свою работу.
Квиррелл все еще дрожал от боли и сомневался, что сможет найти силы даже для того, чтобы повернуться, не то что встать.
Новое тело Темного Лорда, лежащее на низком столе, куда его поместили для ритуала, тоже прекратило издавать крики, и Квиринус, лежа на полу, краем глаза мог видеть грудь, подымающуюся и опускающуюся при каждом вздохе. Не то чтобы он хотел увидеть его в данный момент. Квиррелл наблюдал, как оно росло и развивалось в течение последнего года практически безостановочно. Сейчас он был по большей части благодарен передышке, пусть и лежал при этом на полу.
Но только мужчина позволил свои векам закрыться, как почувствовал какое-то движение в комнате и услышал тихий скрип со стороны двери. Собрав последние остатки сил, он открыл глаза и, повернув голову, увидел, как дверь медленно открывается. У Квиррелла перехватило дыхание, когда он увидел фигуру, изящной походкой вошедшую в комнату и продвигающуюся к ее центру. Угол обзора был ограничен, и мужчина не мог разглядеть лица человека, но тот казался ребенком…или кем-то невысокого роста.
— Кто… — проскрежетал он, но его голос был слишком сиплым от криков, которые он издавал несколько минут назад.
— Шшш, — тихо ответил голос, и тень пала на лицо Квиррелла, а его взгляд уткнулся в кончик волшебной палочки. Следующим, что ощутил мужчина, стала темнота.